Оригинал здесь

Вильдбад, 6 сентября 1855 года

Визит к Беннингхаузену должен быть интересен для каждого гомеопата. Это признанный мастер Материи медики, один из самых проницательных и неизменно успешных практиков нашего метода. Кроме того, в течение тридцати лет он был близким другом Ганемана и был единственным немецким доктором, с которым тот продолжал дружить после своего переезда в Париж. Живя с патриархальной скромностью в городке Мюнстере, половину каждого дня Беннингхаузен посвящает приему пациентов, и еще несколько часов — переписке с больными со всей Европы. Каждый день он получает письма с просьбами о консультации от различных европейских докторов. К нему постоянно приезжают молодые и пожилые гомеопаты для обучения гомеопатии или чтобы получить совет в сложном случае. Трудно представить более радушный прием, чем тот, который он всем оказывает. Во время своих путешествий я обнаружил, что многие из лучших гомеопатов Европы были в большей или меньшей степени его учениками, а значительное число самых блестящих излечений, которых добивались сторонники нашего метода в разных странах, были сделаны благодаря советам, полученным в переписке с ним. Например, я имел возможность прочитать письма обеих сторон, и могу отметить, что необычное назначение Sulphur, сделанное д-ром Перузелем при холере в Нанте в 1854 году, было предложено Беннингхаузеном. Холера появилась в необычной форме, д-р Перузель не был уверен в своих назначениях и написал Беннингхаузену, прося совета. Тот рекомендовал Sulphur, и лечение было столь удачным, что французское правительство наградило д-ра Перузеля золотой медалью за успешную практику.

Практика Беннингхаузена ограничена его кабинетом. Его метод ведения больных — это своего рода модель, и тот, кто понимает ее, сможет оценить клинические замечания, которыми богаты работы и беглые заметки Беннингхаузена. Каждый случай болезни подробно описан и каждое назначение отмечено в журнале, который ведется с 1832 года и составляет 92 тома в восьмую долю листа. Эти и все другие его заметки предоставляются в полное распоряжение каждого врача, приезжающего к нему в поисках знаний. Ведение журнала не требует больших затрат времени благодаря своеобразной системе, которой придерживается Беннингхаузен. Он не считает необходимым записывать каждый симптом, который называет пациент. Достаточно отметить те, которые характерны для данного болезненного состояния, т. е. которые безошибочно укажут на препарат, характерный для данного препарата, и не могут по своей сущности относиться к другим. С таким ограничением запись получается очень краткой и при этом очень ясной. Человеку, знающему Материю медику, невозможно, читая описание случая, не признать единственно подходящим то самое лекарство, которое и дает Беннингхаузен. При этом все мы помним, как читая в периодике целые страницы описаний, мы в конце концов остаемся в полном недоумении, по каким соображениям автор назначил то или иное лекарство.

Преимущества такого ведения журнала очевидны. Можно не только тщательнее следить за лечением, но и в любой момент увидеть картину изначального состояния пациента и его последовательные изменения на пути к излечению. Кроме того, клинические заметки, составленные таким образом, дают возможность решить многие проблемы Материи медики, которые до сих пор волнуют практиков. Именно так Беннингхаузен смог сделать столько открытий и уточнений в Материи медике. Например, если в истории болезни встречается выдающийся симптом, не встречающийся ни у какого препарата, Беннингхаузен отмечает в отдельной книге, предназначенной для этих целей, данный симптом, назначенный препарат и результат. Через несколько месяцев у него появляется возможность повторить наблюдение, тогда рядом со старой появляется новая запись. Если результат в нескольких случаях совпадает, этот симптом отмечается, и рядом с препаратом, предположительно его устранившим, ставится вопросительный знак. Если опыт затем подтверждает данное предположение, Беннингхаузен заносит этот факт в свой реперторий как клинический симптом, чтобы включить его в следующее издание. Так, он обнаружил эффективность Staphysagria при полипах носа, Calcarea carb. при ленточных червях, Kreosotum и Sepia при сахарном диабете и т. д. Именно с такой пунктуальностью проводятся его исследования, ничего не принимается на веру и не назначается на основе общих впечатлений, но лишь когда он считает, что перед ним какая-то особенность в действии лекарства, например, если оно производит симптомы, не описанные в прувинге, или если действие преобладает на какой-то одной стороне тела и т. д. Это предположение записывается в журнале, и если подтвердится дальнейшими наблюдениями, помещается в нужном разделе. Наконец, когда в прувинге обнаруживаются противоречивые симптомы (что верно для многих лекарств и составляет большую трудность для практикующих врачей), и непонятно, какое назначение будет правильным, Беннингхаузен использует тот же метод до тех пор, пока опыт, накопленный годами, не укажет на верное лекарство. Здесь мы видим, как делаются эти наблюдения, которые, если мы встретим их в книгах, заставят нас воскликнуть: "Откуда он это знает? Этого нет в Материи медике!", или даже "Это противоречит Материи медике!" В этих журналах накапливается материал для специального изучения и работы над некоторыми группами заболеваний. Так, Беннингхаузен дал нам, пусть и незаконченный, пример своего наблюдения перемежающейся лихорадки, а сейчас он готовит публикацию по эпилепсии. Его журналы содержат записи более шестисот случаев эпилепсии, из которых примерно три четверти было излечено. Также много записей о психических заболеваниях, которые распространены в Вестфалии.

Краткие и четкие описания заболевания, которые Беннингхаузен старается представить в своих журналах, ни в коем случае не поверхностны. Они включают в себя глубокое и точное знание Материи медики. Как бы мы смогли из рассказа пациента уверенно выделить те симптомы, которые являются характерными для требуемого лекарства, если бы хорошо не знали характеристики всех препаратов Материи медики? Следовательно, такое знание Материи медики — первое sine qua non (лат. непременное условие. — Прим. перев.) гомеопата. Беннингхаузен осознал это в начале своего пути и приступил к систематическому изучению, чем занимается и по сей день. В разное время он следует разным методам. Работы, которые он публикует, в основном содержат заметки, сделанные в процессе этого изучения.

При изучении препарата, как и при назначении, он обращает внимание в основном на характерные черты этого препарата — на те симптомы, которые отличают это лекарство от других. Почти в каждом прувинге отмечаются некоторые особенности, которые красной нитью проходят через каждую группу симптомов и отличают эти группы от во всем остальном схожих групп симптомов, производимых другими препаратами. Не зная об этом, невозможно делать точные назначения. Эти особенности в основном обнаруживаются при улучшении и ухудшении в зависимости от условий времени и обстоятельств ухудшения и улучшения. Разные классы симптомов, записанных в прувинге, имеют различные степени значимости, когда рассматриваются как указания для назначения. Однако какие из них более важны, а какие менее, можно оценить только благодаря клиническому опыту. Решение этих вопросов было предметом постоянного изучения Беннингхаузена, он пользовался описанными выше способами. Многие ощущения он считает незначительными либо по абсолютным причинам, либо потому что пациенты и врачи одинаково не способны точно сформулировать симптом абстрактными терминами. Например, небольшое значение придается тому, описываются ли боли как колющие, кинжальные, щемящие или пронзающие, зудящие, жалящие, скребущие или грызущие — один скажет так, другой иначе, точность здесь невозможна, и клинический опыт показывает, что это неважно. По крайней мере нам не следует пренебрегать другими симптомами, желая непременно точно определить характер болей. Только если ощущение определено точно и безошибочно, ему можно придавать большое значение, как, например, явные жгучие боли. Гораздо важнее, чтобы локализация ощущений или феномена совпадала в описаниях пациента и в прувинге препарата, что особенно касается стороны тела. Большинство случаев, описанных в журналах Беннингхаузена, указывают на необходимость такого совпадения, однако в этой области Материя медика особенно скупа на информацию. Беннингхаузен видит необходимость и ценность исследований в этом направлении. Любой внимательный врач может убедиться в важности этого, наблюдая за действием Calcarea и Sulphur, например, при заболеваниях глаз, на правый и левый глаз. Недавно Беннингхаузен опубликовал небольшую работу "Die Körperseiten und Verwandschaften" ("Стороны тела и сродство". — Прим. перев.).

Но самым важным при выборе препарата является соотношение условий времени, ухудшения и улучшения. Эти условия служат наиболее характерными чертами каждого прувинга и, следовательно, они наиболее важны и для индивидуализации.

Исходя из обсуждавшегося выше, давайте рассмотрим, как Беннингхаузен лечит периодические и пароксизмальные заболевания, в чем он достиг выдающихся успехов. Например, при перемежающейся лихорадке он уделяет лишь незначительное внимание самому пароксизму. Вспышка озноба и жара заслоняет своей силой все характерные особенности и препятствует индивидуализации случая. Симптом отсутствия лихорадки и особенно условия времени и сопутствующие обстоятельства формируют основу назначения. Период, когда появляется жажда, и ее характер — единственные симптомы пароксизма, которые он считает важными. То же относится и к эпилепсии, тяжелый приступ которой протекает примерно одинаково у всех пациентов. Здесь надо руководствоваться условиями интервалов между приступами, а главное — анамнезом больного. Но это требует почти бесконечного труда со стороны гомеопата. Недавний случай эпилепсии, длившейся два года и излеченной одной дозой Viola tricolor 200, служит тому примером. Пароксизмы случались по ночам несколько раз в неделю, в них не было ничего особенного, как и в интервалах между ними. Однако при расспросе выяснилось, что у ребенка была молочная корочка, которую два года назад удалили с помощью наружных аппликаций и симптомы которой, насколько удалось вспомнить, указывали на Viola tricolor. Имя Беннингхаузена редко появляется в литературе нашей школы, но его вклад имеет для нас гораздо бóльшую ценность, чем вклад любого другого автора, за исключением, быть может, нашего Геринга. Хотя он и серьезный ученый, но он не чувствует в себе призвания написать органон или теоретический труд. Его работы всегда преследуют практическую цель, он помогает практическому врачу, поэтому постоянным предметом его изучения являются трудности, с которыми сталкивается наш метод. Многие наши прувинги ненадежны, чистые эффекты препарата смешиваются со вторичными и чередующимся действием, что сбивает гомеопатов с толку. Я уже рассказывал, каким образом Беннингхаузен исследует этот вопрос и воплощает результат в своем "Карманном репертории". Опять же, каждый прувинг состоит из большого числа симптомов, очень многие из которых общие для всей Материи медики. Характерные симптомы, эти жемчужины прувинга, теряются и забываются в общей массе. Вот уже тридцать лет в каждом журнале льют слезы о том, что врачам и студентам очень трудно обнаружить и выделить эти симптомы. Можно сказать, что Беннингхаузен — практически единственный, кто видит перед собой задачу собрать и упорядочить их. Его статья на эту тему, хотя и старая, имеет большую ценность для студентов. Нашим американским студентам очень не повезло, что наши переводчики предпочли Беннингхаузену азбучные работы Яра.

Реперторий Беннингхаузена появился самым первым, и хотя он испорчен разделением на две части, до сих пор остается лучшим из имеющихся. Ганеман пользовался только им, и мадам Ганеман заверила меня, что он считал этот реперторий незаменимым. Некоторые особенности этой работы и "Карманного справочника" требуют пояснения. Реперторий — это не просто компиляция Материи медики. Он содержит также много оригинальных наблюдений, сделанных так, как рассказывалось выше. Поэтому критики правы, заявляя, что многие вещи в этих книгах невозможно найти в оригинальных прувингах. Но именно насыщенность этого труда, которую они считают ошибочной, является гарантией точности благодаря способу, которым делались наблюдения. И вновь повторимся, что условия каждого симптома должны сопровождать этот симптом. Но это потребует большого количества повторений, превратит реперторий в маленькую Материю медику, и тогда появится масса возражений, которые делаются в отношении репертория Яра. Для репертория он будет слишком громоздким, не будет экономить время и не будет точнее.

Никогда нельзя забывать, что ни один реперторий не заменит Материи медики и не освободит врача от прилежного ее изучения.

Как отмечалось выше, сейчас Беннингхаузен занимается докладом о лечении эпилепсии. Весьма желательно новое издание его репертория. В этом направлении делалось много усилий, но мы так и остаемся без более или менее приличного репертория: Беннингхаузена — не готов, Яра — не годится; хотя реперторий последнего тщательно скомпилирован, но задуман неправильно, симптомы раздроблены так, что аккуратный выбор почти невозможен. Кроме того, автор не был практикующим врачом-гомеопатом, а потому не руководствуется клиническим опытом. В гомеопатической литературе он не отделил зерна от плевел, а собрал их вместе, и его работа освящает наш путь множеством ложных огоньков. Мы долго с нетерпением ждали реперторий от нашего Геринга, но не последовало даже намека. У Беннингхаузена в руках есть материалы для третьего издания своей работы, свободные от ошибок прошлых изданий и дополненные множеством неописуемо важных наблюдений, собранных за двадцать лет постоянной практики. Если он не обнародует эти материалы, они будут лишены ценности. Возможно, просьбы из Америки подтолкнут его к этой работе.

Что касается дозы, то с 1842 года Беннингхаузен назначает двухсотую потенцию, приготовленную по методу Ганемана аптекарем Лерманом из Шёнингена. Вначале он выписывал эту потенцию редко, затем чаще, по мере того, как опыт придавал ему уверенность, а последние восемь лет он почти не назначает никаких других потенций. Эффект от таких доз нельзя отрицать, о нем черным по белому написано в его журналах. Несколько случаев еще могут вызвать вопросы, но при этом пятьдесят томов содержат много бесспорных исцелений. Успешность подтверждается многими пациентами Беннингхаузена во всех частях Европы, я и сам убедился в этом. На протяжении шести недель я проводил бóльшую часть времени в его приемной, наблюдая каждого пациента и отмечая каждое назначение и его результаты. Мне никогда не доводилось видеть столь хороших результатов, быстрых и уверенных, что относилось также к случаям глубоко укоренившихся и неподвластных обычному лечению болезней.

При этом Беннингхаузен не настаивает на исключительном использовании двухсотой и более высоких потенций. Он считает, что часто пациент нуждается в точно подобранном лекарстве, но оно подействует, только если назначено в нужной потенции, которая может быть высокой, а может быть и очень низкой. Д-р Чапмен из Лондона, очень проницательный наблюдатель, высказывает такое же замечание, приводя убедительные случаи из собственной практики и, например, рассказывая об эпидемии дизентерии, о которой еще не забыли в Бруклине. Д-р Уэллс тогда обнаружил, что необходимым лекарством является Nux vomica, но оно неэффективно, если дается в матричной настойке, низких или средних потенциях, но показывает немедленный целительный эффект в высочайших потенциях, так что после этого открытия одной дозы четырехсотой потенции было достаточно, чтобы вылечить каждого пациента. Здесь мы можем найти объяснение расхождениям в сообщениях об использовании Thuja при натуральной оспе. Беннингхаузен назначал во многих случаях оспы Thuja 200 с отличным эффектом. Уилсон испытал это назначение в Лондонской Ганемановской клинике с такими же превосходными результатами. Геринг сообщал о том же. Я также видел его благотворное действие. С другой стороны, Вурмб из Венской гомеопатической клиники назначал Thuja в пятнадцати случаях без заметных результатов, но поскольку он не смог заставить себя давать двухсотое разведение, он пробовал пятнадцатое десятичное разведение. Несомненно, совершенно ненаучно априори предполагать, что потенция неважна. Это как раз мог быть один из тех случаев, когда потенция играла решающую роль. Если ученый идет на эксперимент, подражающий эксперименту другого ученого, с целью проверить результат последнего, ему непростительно отклоняться от малейших деталей, которым следовал предшественник. Он не имеет права предполагать, что в чем-то заключается основной принцип, а чем-то можно пренебречь. Что можно подумать о химике, который, желая повторить эксперимент другого химика и получить определенный осадок, считает само собой разумеющимся, что не имеет значения, сколько, например, аммиака он может добавить в данный раствор. Определенное количество даст осадок, а излишек снова растворится, и это испортит эксперимент*.

*Поэтому Лидэм из Лондона, возможно, совершил злонамеренную ошибку, процитировав Беннингхаузена в своей работе "Женские и детские болезни", что тот назначает Thuja 30 вместо 200 при оспе.

Гораздо важнее выбора потенции Беннингхаузен считает правило, гласящее, что нельзя повторять дозу до тех пор, пока эффект предыдущей дозы полностью не исчерпан. По его мнению, это правило надо подчеркивать вновь и вновь. Примеры неприятных последствий его нарушения разбросаны по всему журналу Беннингхаузена; что же, и на старуху бывает проруха. Для Беннингхаузена отнюдь не редкость при хронической болезни после назначения ждать месяцы, пока действие продолжается и состояние улучшается.

Некоторые авторы пытались найти недостатки во взглядах Беннингхаузена на потенции. Они говорят, что он не видит дальше пределов своего кабинета, не может наблюдать своих пациентов и считает их излеченными, в то время как им на самом деле просто надоело это лечение. Но это ребячество. Ни один пациент не считается вылеченным, пока он сам не придет и не подтвердит это. Журнал ведется честно, где-то иногда может проскользнуть ошибка, но подавляющее большинство заявленных излечений не вызывает сомнений. Мое личное наблюдение полностью меня удовлетворило. Встречались также заявления, что Беннингхаузен не получил медицинского образования, невежественен, делает ошибки в диагнозах, поэтому его сообщения ненадежны. Покажите мне врача, который не делает случайных, а порой частых, ошибок в диагнозах. Учился ли Беннигхаузен в молодом или среднем возрасте, когда его способности достигли зрелости, для меня несомненно, что я никогда не встречал более эрудированного врача. Только законченный невежда ошибется в перемежающейся лихорадке, мании, эпилепсии и тысяче и одной застарелой кожной болезни, излечение от которых сделало Беннингхаузена заслуженно знаменитым. И если он излечивает эти болезни двухсотой потенцией, пусть он делает какие угодно ошибки, но он доказал, что высокие потенции действенны. Наконец, критики говорят, что эти потенции могут действовать в хронических случаях, но не в острых. На это могут ответить блестящие результаты д-ра Беннингхаузена-мл., который три года назад с отличием окончил Берлинский университет, это святилище аллопатии, и изучил все науки старой школы. Этот образованный и способный юноша прилежно занялся гомеопатией под руководством отца и год назад начал практику в двухстах километрах от Мюнстера. Мне повезло встретиться с ним и услышать из его уст рассказ о своих успехах. Он обычно назначал двухсотую потенцию при разных хронических и острых заболеваниях, встречающихся в общей практике сельского врача. У него есть опыт лечения 147 случаев тифа, который в Вестфалии имеет тяжелую церебральную форму с высокой смертностью, и во многом походящего на британскую корабельную лихорадку. Средняя продолжительность лечения этих пациентов составляла две недели. Он назначал только двухсотые потенции и потерял из 147 лишь одного пациента, истощенного туберкулезного больного. Обычно он повторял дозы один раз в двенадцать часов. Он лечил 60 пациентов с перемежающейся лихорадкой и вылечил всех, кроме двух, первой же дозой. Замечателен случай трехлетней гемиплегии у восьмилетнего ребенка, вылеченный единственной дозой Calc. carb. 200; на излечение потребовалось три месяца. Об этом случае я услышал в Мюнстере перед тем, как познакомился с д-ром Б. Он как раз принял многочисленные приглашения от жителей Роттердама и отправляется практиковать в этот город, где, не сомневаюсь, его ждет блестящая карьера.

Теперь завершим рассмотрение вопроса о потенциях, где столько подтвержденных фактов столкнулось со столькими гипотетическими возражениями. При этом сторонники высоких разведений очень склонны отрицать пользу или необходимость назначения низких и очень низких потенций. Мне не остается ничего лучшего, как вспомнить историю, рассказанную мне примерно одинаковыми словами представителями обеих сторон. Одному молодому врачу-аллопату, страстному противнику гомеопатии, случилось отправиться на неделю-две в Мюнстер, где друзья пригласили его зайти к Беннингхаузену. В разговоре с ним юноша сразу же стал опровергать теорию и эффективность гомеопатии. Беннингхаузен ответил ему: "В такой чисто экспериментальной области как гомеопатия, слишком неразумно начинать с гипотетических отрицаний. Приходите всякий день в мой кабинет и наблюдайте, насколько эффективно мое лечение. Если мои препараты не производят никакого эффекта, то и необходимости в возражениях не возникнет. Если же, наоборот, вы убедитесь, что они эффективны, тогда настанет время обсудить и ваши возражения". Молодой человек стал ежедневно приходить и наблюдать. Через две недели Беннингхаузен сказал: "Теперь давайте обсудим, в чем вы видите недостатки гомеопатии. — О, нет, — ответил молодой доктор, — я больше их не вижу. Я увидел такой эффект от ваших лекарств, на который не могу даже надеяться с моими. Научите меня вашему методу, и я стану гомеопатом..." Теперь этот молодой человек стал одним из самых лучших и знаменитых гомеопатов на севере Германии. Мораль очевидна.