Нельзя не пожалеть, что в наших общих газетах обыкновенно нет сколько-нибудь знающих специалистов, которые бы предварительно просматривали заметки по врачебным вопросам, назначаемые для печати. Только этим отсутствием знающих людей и можно объяснить, почему газеты очень часто печатают извращенные факты, а подчас даже и прямое отрицание науки, и тем, конечно, вместо пользы, которую должны бы приносить, прямо вредят и увеличивают невежество массы. Так, в "Новостях" (27 янв.) помещено письмо врача-гомеопата Е. О. Габриловича, который заявляет, что "в лучших центрах медицинской науки существуют целые партии, придерживающиеся гомеопатического метода лечения", забывая пояснить, что рядом со светилами европейской науки не возбраняется, конечно, жить невеждам и шарлатанам, и что, стало быть, из факта существования, положим хоть в Берлине, Virchow'a, Koch'a, Gerhardt'a и т. д., нисколько не следует, чтобы и Берлине гомеопаты имели какое-либо отношение к центру науки. "В Европе и Америке, — уверяет г. Г., — где гомеопатия установилась на общемедицинских (!!) началах, где в университетах для нее отводятся особые кафедры и клиники, там…" и т. д. Иной читатель из этой фразы заключит, пожалуй, будто и в самом деле в европейских университетах для гомеопатии отводятся "особые кафедры и клиники", тогда как гомеопатия преподается только в Будапеште, да и там преподавание это, как известно, введено не по ходатайству университета! И вся эта реклама в пользу гомеопатии печатается в газете как нечто серьезное. Нужно, впрочем, оговориться, что реклама эта вызвана помещением в той же газете рассказа о каком-то вовсе бесцельном опыте какого-то непоименованного "аллопата" (кстати, давно бы пора бросить это глупое слово: в настоящее время нет и не может быть никаких "аллопатов", а только одни научные врачи). 1886, стр. 107.

1886 г., как видите, не принес ничего нового. Он начинается теми же нападками не только на гомеопатию и гомеопатов, но и на всех, кто хоть сколько-нибудь "вольно или невольно" оказал гомеопатии самую ничтожную услугу. На этот раз достается всем газетам вообще и "Новостям" в частности за то, что они помещают письма гомеопатов, не послав их для предварительной редакции редактору "Врача". В свое время д-р Габрилович ответил "Bpaчy" на эту заметку ("Гомеопатический вестник", 1886 г., № 4, стр. 80–85) и указал причину, почему "Новости" должны были поместить его письмо, которое должно было лишь "восстановить искаженные факты, защитить достоинство и авторитет оскорбленной и поруганной науки; разорить и уничтожить мрак злонамеренно напускаемого невежества". "Врачу" следует принять к сведению меткое возражение д-ра Габриловича и помнить, что неприлично обвинять других в незнании того, чего сам не знаешь. А что "Врач" не находится аu courant всего касающегося гомеопатии, доказывает следующая его хроника:

Член Общества последователей гомеопатии Федоровский предложил Глуховской управе гомеопатический способ лечения ввиду его "необыкновенной простоты и общедоступности". Управа обратилась за сведениями в Белевскую управу, от которой получила ответ, что в Белевском земстве гомеопатическое лечение введено как nocобиe (!) аллопатическому с 1870 года (!) в местах, отдаленных от врачебных пунктов. Лечением заведуют священники, получающие от земства лекарства, и довольны результатами. Глуховская управа тоже высказалась в пользу гомеопатии, но еще не сделала предложение собранию ("3емск. мед." 23 марта). Заносим эти прискорбные факты в нашу хронику с тем большей грустью, что врачи земской медицины, без сомнения, воспользуются ими. Не отзовется ли кто-нибудь из белевских и глуховских товарищей, чтобы сообщить нам подробности этого печального дела? 1886, стр. 264.

Как видите, "Врач" только через 16 лет случайно узнал то, что делается у него под боком; что же говорить о том, что творится за границей! "Врач" просит товарищей поскорее сообщить ему "подробности этого печального дела" и, вероятно, товарищи не отказались оказать услугу, да только "Врач" не обнародовал этих известий, и легко догадаться почему. На сделанный нами запрос Глуховская управа пишет от 21 сентября 1888 года за № 1705:

Вследствие письма от 1 августа сего года, земская управа имеет честь уведомить, что в 1885 году, по заявлению члена Общества последователей гомеопатии г. Федоровского, действительно собирались сведения о гомеопатическом лечении в Белевском уезде и вместе с переданной г. Федоровским брошюрой к "Вопросу о народном здравии" были доложены в том же году земскому собранию, причем уездная управа, на основами собранных сведений и сведений, помеченных в означенной выше брошюре, высказалась в пользу гомеопатического лечения. По рассмотрению его доклада земское собрание постановило "принять таковой к сведению" (Отт. ст. 533).

20 апреля в зале Петербургской городской думы происходило собрание Общества последователей гомеопатии. Из отчета, прочитанного г. Соловьевым, оказывается, что общество имеет около 50 000 капитала и 602 члена. "Лечебница привлекает все большее и большее число больных". В заключение общество выбрало в почетные члены д. т. сов. И. Н. Дурново, т. с. Д. И. Журавского и т. с. Т. И. Филиппова ("Новости" 22 апр.). Если Обществу нельзя выбрать ни одного почетного члена из людей, пользующихся научным именем в медицине, по той простой причине, что там люди оскорбились бы подобным выбором, то оно может утешиться, выбирая высоких сановников, а для практических целей гомеопатии это даже и полезно. 1886, стр. 352.

Редактор "Врача", вероятно, обижен тем, что Общество последователей гомеопатии до сих пор не избрало его в число своих почетных членов как ярого защитника правды, а потому и высокие сановники, видите ли, плохо делают, что занимают места, не им принадлежащие.

По почину Г. Ф. Брунса, Общество врачей Волынской губернии, как видно из его протоколов, выработало правила для консультации. В общем правила эти тождественны с соответственным отделом этических правил, выработанных Варшавским обществом врачей и принятых донскими и динабургскими врачами. Только один § (3) сформулирован, как нам кажется, неудачно: "Никто не имеет права отказаться от консилиума с кем-либо из товарищей-врачей, на которых указывает больной". По смыслу этого правила, пользующий врач обязан консультировать даже и с таким врачом, который, забыв науку или из-за цинической погони за наживой, превратился в гомеопата. В этом отношении варшавские правила, исключающие лиц, "принадлежащих к какой-либо из медицинских сект, не признаваемой врачебной наукой", гораздо более щадят совесть пользующего врача и вместе охраняют достоинство сословия. 1886, стр. 501.

Новая характеристика гомеопатов — это врачи, которые "из-за цинической погони за наживой" или "забыв науку" превратились в гомеопатов. И такие наглые инсинуации высказываются совершенно развязно, невзирая на то, что в рядах гомеопатов стоят люди безупречной и высокой нравственности и с несомненными учеными заслугами, каковы: профессора Гендерсон, оба Арнольда, Златарович, Рапп, Бакоди, Юз, Озанам, Карроль Денгам, Деджон, Драйздел, Гиршель и мн. др. И кто же осмеливается наносить гомеопатам такие незаслуженные оскорбления? Люди, по выражению одного сатирического писателя, недостойные даже поцеловать след той блохи, которая укусила комнатную собаку любого из поименованных имен.

Число врачей-гомеопатов в Европе не превосходит 1000. Во Франции их 200, в Бельгии их 60, в Швейцарии 23, в Италии 137, в Германии, Англии и России около 600. Наибольшее число гомеопатов в Америке, где их более 10 000! Там они имеют 14 школ, 51 госпиталь, 48 лечебниц, 153 общества, 33 аптеки и 22 журнала ("The N. J. Med. Rec." 2 октября) 1886, стр. 795.

Наконец-то "Врач" начинает знакомиться хотя бы с числом врачей-гомеопатов, и неслыханное до сих пор число это, конечно, поражает его, что доказывают излюбленные восклицательные знаки.

В "Киевских университетских известиях" (декабрь 1886 г.), напечатан отзыв профессоров Ф. А. Леша, Н. А. Сикорского и К. Г. Гейбеля о гомеопатическом лечении. Отзыв этот составлен по поручению медицинского факультета вследствие запроса Новгородсеверской земской управы о пользе лечение гомеопатией. От себя мы можем добавить, что подобный же запрос был сделан и другим медицинским факультетам, если не ошибаемся, за исключением только Академии. Конечно, все факультеты в общем дали одинаковый отзыв насчет гомеопатии. Интересно лишь то, что почтенная управа, наряду с медицинскими факультетами, обратилась за отзывом и в общество гомеопатов! Надо полагать, что в глазах новгородсеверских земцев последнее одинаково компетентно в медицинских вопросах с медицинскими факультетами. Отзыв профессоров Леша, Сикорского и Гейбеля написан, к сожалению, слишком сжато. Нам кажется, что следовало бы или вовсе не отвечать, или более подробно выяснить земцам всю неосновательность их наклонности к введению гомеопатии в земскую практику. 1887, стр. 258.

Ответ врачей-гомеопатов на этот детский отзыв киевских профессоров, не встретивший даже одобрение "Врача", был помещен в "Киевлянине" (21 марта) и в "Гомеопатическом вестнике" за 1887 г. № 4, стр. 253–274, а неврачом Н. Ф. была издана по этому поводу брошюра "На общий суд". Отсылаем интересующихся к источникам.

Доктор медицины и гомеопат Бразоль прочел публичную лекцию o "гомеопатическом законе подобия" и вырученные деньги (425 р. 78 к.) пожелал передать в Общество для пособия нуждающимся студентам В.-М. Академии. Комитет Общества отклонил это пожертвование. Г. Бразоль сообщил об этом в письме, помещенном в "Новом времени" (11 марта), дабы "передать прискорбный факт из истории врачебного быта на общественный суд публики". Как и следовало ожидать, люди не знающие, что такое гомеопатия, набросились на комитет и в особенности на редактора "Врача", имеющего честь быть председателем комитета; и в общей пpecсe, и в анонимных письмах не было недостатка в брани. Мы, конечно, нисколько не огорчены тем, что люди, полагающие, будто бы гомеопатия — какая-то особая школа в науке, а не просто-напросто проповедь невежества и отрицание науки, ополчились на комитет; ни убеждать их, ни спорить мы с ними не станем. Но нам больно за отношение прессы к молодежи, которую она считает способной получать помощь из денег, собранных за отрицание той самой науки, которой она посвящает лучшие годы и силы. Комитет был убежден, что, приняв деньги г. Бразоля, он тем самым оскорбил бы студентов, и нам было бы особенно приятно убедиться, что комитет не ошибся, рассчитывая на чуткость молодежи к своему достоинству. Заметим, кстати, что, вопреки обычаю, г. Бразоль не спросил предварительно у комитета, желает ли последний, чтобы он читал в пользу Общества, и тем лишил комитет возможности устранить столь неприятное для самолюбия гг. гомеопатов столкновение. 1887, стр. 244.

Об этом невероятном событии и о знаменитых, единственных в своем роде, письмах г. редактора "Врача" много говорилось в свое время почти во всех газетах, которые единогласно ошельмовали средневековую нетерпимость аллопатов. Незнакомым с делом советуем познакомиться с этим любопытным историческим поступком г. редактора "Врача". Полное описание этой истории со всеми выписками из газет по этому вопросу и возражениями д-ра Бразоля желающие могут найти в "Гомеопатическом вестнике" за 1887 г., стр. 240–252 и 343–354.

Новгородсеверское земское собрание назначило особую комиссию для пересмотра основ организации земской медицины в уезде. Комиссии этой, между прочим, было поручено разобрать и вопрос о гомеопатии. В заседании 21 июля комиссия постановила просить Общество гомеопатии в Петербурге указать, где и за какую цену можно получить врача-гомеопата, так как в принципе комиссия не отвергает гомеопатии!! Между членами комиссии, вероятно, имеются горячие поклонники гомеопатии, ибо иначе нельзя ceбе объяснить подобного решения, принятого ей, несмотря на то, что все земские товарищи, приглашенные в комиссию (гг. Василевский, Владыков, Жадкевич, Котляров и Солодский), энергически высказались против гомеопатии в земской медицине и, кроме того, у земства были отзывы киевского и харьковского медицинских факультетов. Нельзя не пожалеть бедного Hoвгородсеверского земства, которому невежество некоторых лиц, по-видимому, серьезно грозит введением гомеопатии! А между тем, не касаясь даже научной критики гомеопатических заблуждений, достаточно бы, казалось, принять во внимание тот простой факт, что научная медицина никогда не отказывалась ни от какого учения и ни от какого факта, если только они выдерживали серьезную клиническую критику. Врачи одинаково пользовались и пользуются как способами лечения, вытекающими из научных теорий, так и способами, возникшими путем эмпирики. Кто не знает, что водолечение, массаж, кумыс, хинин и сотни других средств вошли в практику врачей из так называемой народной медицины. Научная медицина не останавливается перед изучением даже и таких на первый взгляд крайне странных средств как, например, гипнотизм и внушение. Спрашивается, почему же при таком внимательном отношении вообще ко всем источникам врачевания, только от одной гомеопатии научная медицина всегда отворачивалась с негодованием? Отчего, за исключением Пештского университета, ни в одном из университетов Европы нет преподавания гомеопатии? (Да и в Пештском-то университете кафедра гомеопатии введена распоряжением свыше, а не по желанию университета!) Почему в рядах гомеопатов нет никого со сколько-нибудь видным научным именем? Ответ очень прост. Именно потому что гомеопатия не удовлетворяет поставленному выше требованию, т. е. не выдерживает научной клинической критики. Но так как существует много болезней, которые при разумной гигиенической обстановке, а иногда даже и без нее, проходят сами собой, и так как вера в деле лечения играет важную роль, то и при употреблении гомеопатических лекарств возможны случаи излечения, не имеющие, конечно, никакого отношения собственно к гомеопатии. А раз такие случаи возможны, понятно, что разные барыни и баре являются горячими проповедниками гомеопатии, тем более выгодной для них, что им не приходится тратить на изучение ее многих лет жизни. Больно только то, что подобные барыни и баре являются силой, могущей заставить и бедного крестьянина лечиться гомеопатией. По счастью, к великой чести русских врачей, число врачей-гомеопатов у нас ничтожно, так что если некоторые земства и пожелали бы ввести гомеопатию, то они не нашли бы исполнителей. 1887, стр. 646.

"Врачу" стало жаль "бедного" Новгородсеверского земства и он всячески старается разубедить его в гомеопатии. Почему бы, на самом деле, земству не подумать о том, что, вероятно, "научная медицина" имеет что-нибудь, если "всегда отворачивалась с негодованием от гомеопатии", "при таком внимательном отношении вообще ко всем источникам врачевания?" Увы, это одни фразы. Это "что-нибудь" равносильно только предубеждению и "негодованию", основанному на анекдотах и сплетнях о гомеопатии, без всякой научно-солидной подкладки. Почему бы, в самом деле, не открыть публике той тайны, которая заставляет "научную медицину" отворачиваться с негодованием от гомеопатии. Почему хоть тот же "Врач" не объявит во всеуслышание, что, относясь, мол, ко всем врачеваниям внимательно, "научная медицина" тогда-то клинически и теоретически проверила гомеопатию и на основании таких-то результатов пришла к тому заключению, что это одно лишь отрицание науки. А ведь так просто это сделать — стоит даже не делать самому опытов, хоть просмотреть только статистику гомеопатических госпиталей и клиник и сопоставить ее с той, которой обладает наша научная медицина. Отчего же никто этого не делает? Делали и делают, да обнародовать не могут результатов, потому что они слишком не в пользу негодующих и отворачивающихся; почему и излечения в гомеопатическом госпитале стараются объяснить самоизлечением при помощи силы природы. "Научная медицина" исследовала "даже такие на первый взгляд странные средства, как, например, гипнотизм и внушение", потому что эти средства можно воспринять, не уничтожая старой рутины; за гомеопатию же страшно и браться, потому что, признав ее, нужно будет разрушить все прошлое в истории "научной медицины". Да и давно ли "научная медицина" принялась за исследование этих "странных средств"? После того лишь, как столетняя борьба с ними сделалась уже невозможна ввиду их слишком большой реальности. Тот же результат ждет, конечно, и гомеопатию. Что же касается до гомеопатов "со сколько-нибудь видным научным именем", то мы уже указали выше несколько таких имен, а ближе с ними можно познакомиться из письма д-ра Бразоля, помещенного во "Bpaче" за 1889 год, стр. 961, и в "Гомеопатическом вестнике" за 1889 г. стр. 545–550. Все струны натянуты, чтобы только убедить всех в несостоятельности гомеопатии. Указывают на то, что излечение при пользовании гомеопатией объясняется "верой", например, грудных младенцев и домашних животных, и что "разные барыни и баре являются силой, могущей заставить и бедного крестьянина лечиться гомеопатией"!.. Очевидно, что "Врач" говорит недоказательно и лицемерно, и в конце с радостью сообщает товарищам, что есть еще надежда на то, что земцы не заведут у себя гомеопатии — они не найдут врачей-гомеопатов, их мало, слава Богу, на душе легче!

Проф. Potter'a (из San Francisco), автора "Index of Comparative Therapeutics", упрекали в том, что одно время он был гомеопатом. Не отрицая, что он получил диплом в одной из американских гомеопатических школ, Поттер категорически открещивается тем не менее от гомеопатии и утверждает, что отказался от нее еще до начала своей практики, ибо убедился, что большинство гомеопатов не могут оценить научно-обставленных опытов; кроме того, его поразил и тот факт, что "99% так называемых гомеопатов имеют привычку прибегать к настоящей (научной) терапии, как только требуется деятельная помощь" ("The Lancet" 20 августа). 1887, стр. 666.

Поттер — врач-гомеопат, получивший медицинское образование и ученую степень в гомеопатической школе в Миссури, — находился в списках врачей-гомеопатов до 1881 г. и был сотрудником гомеопатических журналов, и в течение одного года членом Американского гомеопатического института. Получивши предложение занять аллопатическую профессуру, он согласился и отрекся от гомеопатии, чем, конечно, навлек на себя порицания прежних товарищей. В своем оправдательном письме в "Lancet" 28 января 1888 г. он прибегает к целому ряду лживых утверждений.

1) Он уверяет в "Ланцете", что "никогда не практиковал по правилам гомеопатии ни в Милуоки, ни в каком-либо другом месте", забывая, что он же сам раньше уверял в "Hahnemannian Monthly" (сентябрь 1880, стр. 530), что "во все 16 лет, с 1862 по 1878 г., я более или менее практиковал гомеопатию".

2) Он уверяет, что "отрекся oт гомеопатии еще до поступления на практику, именно потому что увидел, как относились гомеопаты к поверочному испытанию Сarbo vegetabilis доктором Вессельгефтом... Я убедился, что большинство гомеопатов не придает никакой цены поверочным испытаниям лекарств, предпринятым при строго научных условиях. Метод лекарственных испытаний врача-гомеопата Вессельгефта, профессора частной патологии и терапии Бостонской гомеопатической школы, был предложен на обсуждение американских гомеопатических обществ и журналов. По этому поводу была назначена комиссия под председательством Поттера, которая опубликовала отчет о своих заседаниях в "Hahnemannian Monthly" за октябрь 1879 г. Из этого отчета видно, что 17 врачей комиссии высказалось против метода Вессельгефта, находя его односторонним и не исчерпывающим вопроса, между тем как 44 высказались за него. Из того же отчета, подписанного Поттером, видно, что Нью-йоркское общество "одобрило" метод Вессельгефта и что "два гомеопатических журнала открыли свои столбцы в защиту этой метода". Затем один из врачей, открыто выступивших сторонником Вессельгефта, д-р Сетерланд, вскоре после того единогласно был избран на высший и почетнейший пост президента Американского гомеопатического института, а из девяти в то время существовавших высших гомеопатических школ шесть восприняли метод Вессельгефта. И невзирая на все это, Поттер уверяет, что гомеопаты не придали никакой цены научно обставленным опытам!

3) Еще далее Поттер уверяет, будто он "был поражен тем, что из 100 так называемых гомеопатов 99 прибегают к настоящей (научной) терапии, как только требуется деятельная помощь". Под именем настоящей научной терапии подразумевается, конечно, терапия Рингера, Филлипса, Бартоло, Брентона и других корифеев новейшей фармакологии, воспринявших в свои руководства огромное количество гомеопатических средств с их показаниями по закону подобия, но без указания источника их происхождения. Поэтому нет ничего удивительного, что 99 из 100 гомеопатов обращаются к "настоящей, научной терапии", потому что она гомеопатическая, а единственный из всей сотни, который не прибегает к настоящей научной терапии, не прибегает к ней, потому что он не гомеопат, а аллопат, как известно, не имеющий в своем распоряжении никакой научной терапии.

Общество врачей Роны (к которому принадлежит и большинство профессоров Лионского медицинского факультета) единогласно постановило, что если бы кто-либо из его членов стал употреблять гомеопатию или что-либо подобное, то уже тем самым он должен считать себя выбывшим (démissionaire) из Общества. "L'Union Méd." (19 июня) 1886, стр. 468.

Общество врачей Роны (в Лионе), одно из самых почтенных и многочисленных обществ Франции, согласно со своим уставом единогласно исключило из своей среды коллегу, который, желая поправить свое незавидное материальное положение, стал заниматься гомеопатией. Как всегда водится, исключенный, зная, что у людей, понимающих дело, ему не найти сочувствия, обратился в особой брошюре к публике, жалуясь на нетерпимость, "стеснение свободы личности" и т д. Известный театральный критик Francisque Sarcey (Capce) принял сторону исключенного и набросился на Общество. Редакция "La Province Médicale" (20 августа), отвечая Sarcey, говорит, между прочим, следующее: "Общество врачей Роны думает, что врачу нельзя быть гомеопатом, буде он не утратил или ума, или совести (si l'on possède dans leur integrité une intelligence et une conscience). А так как очень трудно решить, чти в данном частном случае зависит от погрешностей первого и недостатка второго, то Общество и исключает из своей среды всякого гомеопата, не вдаваясь в разбор его побуждений, не разделяя гомеопатов по убеждению и гомеопатов выгоды ради". Затем почтенная редакция дает Sarcey разумный совет "судить лишь о том, что он действительно знает и изучал". 1887, стр. 681.

Фамилия врача, исключенного из Общества Роны (см. выше стр. 681) зa занятия гомеопатией, Imbert ("Lе Province Médicale" 10 сентября). 1887, стр. 721.

Как видите, "Врач" напечатал о новом параграфе, который Общество врачей Роны придумало для того, чтобы исключить Imbert'a; он передал своим читателям самый процесс исключения и возражение "La Province Médicale" на защиту Imbert'a г-м Сарсе; сообщил, наконец, и имя этого "утерявшего ум или совесть" человека; не хочет только сообщить того возражения, которое напечатал г. Сарсе в журнале "La France" 27 августа 1887 г. Он пишет: "Я насмехался над кагалом врачей, которые устанавливают правоверную медицину, государственную религию и изгоняют схизматиков". Далее он говорит своему противнику, что сделанный ему упрек относительно непонимания медицины совершенно справедлив, но что тут идет дело не о медицине, а о затронутой личной свободе. "Я, — продолжает Sarcey, — и не нуждаюсь в знании медицинских систем; я вижу одного из ваших собратьев, получивших вместе с вами право морить, jus purgandi, saignandi et occidendi impunie per totam terram; он изучил гомеопатию, прилагает ее к делу, давая ей преимущество; он вправе, ему принадлежит абсолютное право поступать так, точно так же, как ваше право заключается в том, чтобы находить, что он заблуждается, и на это привести ему доказательства, если вы можете; ни в медицине, ни в литературе нет истины официальной и государственной. Что же касается вашей фразы, что врачу нельзя быть гомеопатом, буде он не утратил или ума или совести (si l'on posséde dans leur integrit&eacute une intelligence et une conscience), то я нахожу ее уродливой (monstrueuse), она достойна богослова, полагающего, что вне круга его правоверия находятся непременно идиоты или ракалии (des idiots ou des cannailles), но на эту почву следовать за вами я отказываюсь; вы говорите, что изгнанный вами доктор был не что иное, как шарлатан, водрузивший знамя Ганемана, лишь с намерением наделать шума... Неужели сердце врачей в состоянии вместить столько желчи? (tant de flel entre-t-il dans le coeur des médicins?)". Конечно, такой ответ пришелся не по духу "Врачу" и его французским коллегам.

"The Monthly Magazine of Pharmacy" сообщает, что в Иллинойсе (США) существует большая (40 арков) ферма для разведения гремучих змей, хвосты которых употребляют в гомеопатической "медицине" в виде вытяжки, носящей название "Rachesis". Одна филадельфийская фирма аптечных товаров берет ежедневно 250 таких хвостов по оптовой цене 1 ф. стерл. за штуку. Жаль, что журнал не приводит никаких подробностей относительно технической стороны этой курьезной отрасли скотоводства ("The Lancet", 10 сентября). 1887, стр. 738.

Здесь можно только удивляться, как "Врач" не пренебрегает даже абсурдами, чтобы только чем-нибудь оконфузить гомеопатию, и при этом так откровенно выставляет напоказ свое общемедицинское невежество.

Все змеиные яды, Lachesis, Crotalus, Naja, Elaps, Bothrops находятся не в хвосте, а в особой железе, помещающейся в верхней челюсти и имеющей сообщение с ядовитым зубом, — это знает каждый школьник. Затем, гремучая змея есть Crolatus horridus; Lachesis же есть тригоноцефал, a Rachesis не существует вовсе. Впрочем, если бы в гомеопатии вытяжки приготовлялись и из змеиных хвостов, то они, тем не менее, были бы несравненно приятнее копченых тараканов и всякой другой мерзости, которыми аu nature угощают аллопаты своих пациентов.

Остерское очередное земское собрание, как известно, постановило: "Ввести в уезде в виде опыта лечение гомеопатией". Для этого в 1886 г. были выписаны 3 аптечки с книжками и розданы "лицам, популярным в уезде, которым земство поручило лечение больных гомеопатией". Прошло с тех пор около года; земство, по-видимому, устыдилось своего невежества; по крайней мере, оно не позаботилось даже дать какой-либо отчет о деятельности "популярных лиц". Жаль, получился бы документ, поучительный для будущего историка нашего умственного развития ("Киевлянин", № 265). 1887, стр. 996.

Земство нисколько не устыдилось и по-прежнему стремится ввести у себя гомеопатию, несмотря на то, что в его собрании земским врачом была прочитана даже вся тирада из "Врача" (№ 33 изд. 1887 г., стр. 646, см. выше), напечатанная по поводу введения гомеопатии в Новгородсеверском земстве. Чтение этой филиппики, по-видимому, не убедило управу, которая, как значится в ее журнале заседания от 8 сентября 1887 г., постановила: "Вопрос о пользе и возможности лечения по гомеопатическому способу оставить открытым для уяснение его дальнейшими опытами". Видимо, управа не желает судить зря о чем бы то ни было, а ждет опытов; не мешало бы "представителям научной медицины" поучиться у управы ее благоразумию в данном случае, а после уже заботиться об истории нашего умственного развития.

Весной нынешнего года в Leipzig'е откроется гомеопатическая больница, устроенная на частные пожертвования. Правительство и город отказались принять какое-либо участие в устройстве этой больницы. Но в Pest'е гомеопатическая больница получает уже от города значительное пocобиe. Точно также и в Париже больница Hahnemann'а с 9 августа 1886 г. признана президентом Gravy учреждением полезным и общественным, и в силу этого получает пocобиe от правительства. Сообщая эти факты, "Allgemeine Medicinische Central-Zeitung" (11 февр.) прибавляет, что и городское управление Leipzig'a, быть может, окажет пособие гомеопатической больнице, если статистические данные будут говорить в ее пользу. Нельзя не заметить, что голые статистические цифры в подобном случае могут ввести в большое заблуждение: с одной стороны, подбором больных и неправильными распознаваниями можно получить весьма блестящую статистику, а с другой и помимо всякого обмана прекрасная в гигиеническом отношении больница может дать, независимо от лечения, гораздо лучшие результаты, чем больница, хуже обставленная. 1888, стр. 100.

Это, конечно, справедливо. Но с другой стороны, как было бы хорошо, если бы наипрекраснейшие в гигиеническом отношении аллопатические больницы дали хотя бы приблизительно такие результаты, как наисквернейшие в гигиеническом отношении гомеопатические больницы! Что же касается "обмана" и "неправильных распознаваний", то об этом, кажется, "Врачу" лучше бы молчать, потому что на его же страницах мы имеем прекрасный образец "правильных распознаваний" его товарищей.

В Обществе венских врачей профессор Schnitzler показывал весьма интересного больного, который может служить доказательством, как затруднительно подчас бывает распознавание даже и доступных глазу заболеваний; вместе с тем, этот больной представляет особенный интерес для русских врачей, больные которых сплошь и рядом направляются за границу в уверенности, будто там лучше распознание и лечат. В Москве больной обратился сперва к хирургу, который признал у него новообразование, затем к терапевту, который счел болезнь за нарыв, и, наконец, к сифилидологу, который утверждал, что это гумма (у больного появился белый налет на левой миндалине, принятый за дифтерит и исчезнувший после прижигания; спустя 2-3 недели, налет повторился, но опять исчез от прижигания; спустя несколько месяцев болезнь началась снова; образовалась язва, распространившаяся с миндалины на язычок, на все мягкое нёбо и на заднюю стенку глотки). Профессор Schnitzler пришел к убеждению, что у больного новообразование, но профессор Weischelbaum, исследовавший кусок, вырезанный профессором Ноfmockl'ем, категорически высказался против бугорчатки, сифилиса и рака, и допускал только или саркому, или какое-то особенное пока еще неизвестное заболевание. Профессор Stоrck, отрицая сифилис, полагал, что помочь можно только операцией. Профессор Kaposi отвергал рак и склонялся в пользу сифилиса. Профессор Billroth готов был согласиться с Kaposi относительно сифилиса, но не решается этого сделать, так как продолжительное лечение втираниями не повело ни к чему; Billroth'y кажется также невероятным, чтобы это был рак или риносклерома; он допускает мысль о бугорчатке, советует вырезать большой кусок и исследовать его на чахоточные палочки, оговариваясь, однако, что как для бугорчатки, так и для рака отрицательные результаты микроскопического исследования ничего не доказывают. Наконец, профессор Neumann категорически признал у больного сифилис и принял его к себе в клинику для методического противосифилитического лечения. 1889, стр. 19.

А вот и продолжение того же "правильного распознавания":

В свое время мы сообщали о разногласии венских авторитетов относительно распознавания болезни у приехавшего из Москвы больного. Теперь профессор Schnitzler сообщает, чем кончилось это разногласие. Больному были назначены ртутные втирания, но он худо переносил их, видимо истощался, а язвенный процесс на мягком нёбе и дне языка шел быстро вперед. Вскоре явилось удушье, так что пришлось сделать горлосечение, после которого, впрочем, больной, прожил недолго. Вскрытие показало общий саркоматоз: кроме полости зева саркомы найдены в брюшине, на брыжейке тонких кишок, в селезенки и надпочечной железе. 1889, стр. 364.

Вот так "правильное распознавание"! А кто же теперь поверит всем этим профессорам, что они не ошиблись так же точно и после смерти больного, как и при жизни его? Ведь они имели в руках кусок его саркоматозной опухоли, смотрели на неее и ничего не видели, как же в трупе определили, что это была саркома? Не является ли при этом мысль, что все признанные за саркому новообразования есть не что иное, как последствия усердного методического ртутного лечения? Не были ли признаны эти новообразования за саркоматозные лишь душевного спокойствия ради? Увы, прочитав эти два сообщение, мы имеем повод предполагать, что болезнь не была узнана, что по аллопатическому обыкновению неузнанную болезнь начали лечить вполне чуждыми ей средствами, что эти средства, методически введенные в организм в излишнем количестве, истощили организм и убили все же таки не разгаданного больного. Слава Богу, что среди гомеопатов нет и не может быть таких героев! Интереснее всего, впрочем, в этих сообщениях то, что г. редактор не хочет уронить своих московских товарищей и говорит, что они тоже умеют к каждой болезни применить свою специальность, т. е. одну и ту же опухоль хирург признает за новообразование, терапевт — за нарыв, сифилидолог — за гумму, что и встречается в частной практике чуть ли не ежедневно. А если целому ареопагу известных клиницистов простительны известные диагностические ошибки, то тем более они простительны частным практикам и гомеопатам. Только гомеопаты гораздо реже впадают в диагностические ошибки узких специалистов, ввиду того что они избегают односторонней специализации и потому имеют более широкий взгляд на болезни и их лечение.

Если же гомеопаты умеют так обставить свои больницы, что у них "независимо от лечения" получаются xopoшие результаты, то не следовало бы ставить восклицательных знаков после сообщения, что

Общество "Hahnemannia" обратилось в Würtemberg'cкую палату представителей с просьбой, чтобы в Tübingen'cком университете читались основы гомеопатии, и чтобы при экзамене на право практики требовалось знание гомеопатии! Палата передала эту просьбу правительству. 1888, стр. 139.

Однако Общество добилось исполнения по крайней мере 2-го положения своей просьбы, и Королевское министерство внутренних дел, несмотря на петицию всех вюртембергских врачей (см. ниже), а также и на восклицательные знаки "Врача", постановило "при экзаменах на государственную медицинскую службу требовать от кандидатов знания оснований гомеопатии в указанном размере" ("Гомеоп. вест.", 1888, стр. 453). Интересно, между прочим, сообщение "Врача" об этой злополучной петиции вюртембергских врачей:

Общество гомеопатов "Hanemannia" обратилось в Würtemberg'cкую палату представителей с просьбой 1) чтобы в Tübingen'ском университете читались основы гомеопатии; 2) чтобы при устном экзамене на окружного врача было обращаемо внимание и на гомеопатию. По этому поводу бюро представителей всех Wûrtemberg'cких врачей единогласно постановило обратиться к министру внутренних дел со следующим заявлением: считая излишним подробно обсуждать научное значение так называемой гомеопатии, так как это не раз уже было делаемо (?) в научной литературе, бюро считает достаточным заявить со своей стороны, что так называемый гомеопатический способ лечения не имеет в своем основании никаких научных истин (kann auf Wissenschaftlichkeit keiner Anspruch machen) и потому нигде в Германии не преподается как особая отрасль науки, а просто разбирается на лекциях истории медицины или общей и частной терапии, постольку, поскольку это нужно для того чтобы студенты познакомились с этим вопросом. Навязывать университетам извне особую кафедру для гомеопатии значило бы попирать свободу преподавания — тем более что нигде и никогда не создавали еще кафедр для какого-либо исключительного направления в терапии, если бы даже это направление и имело научное основание, чего нельзя сказать о гомеопатии. По мнению бюро, поклонники гомеопатии могут сами озаботиться созданием учителей излюбленного ими учения. Поэтому бюро и обращается с просьбой к правительству оставить без дальнейших последствий постановление палаты представителей о желательности обратить внимание на изучение гомеопатии в Tübingen'cком университете. 1888, стр. 331.

Передавая это известие, "Врач", конечно, согласен с тем, что следует держаться лишь традиции, но отнюдь не касаться ничего нового уже по одному тому, что "нигде и никогда не создавали еще кафедр для какого-либо исключительного направления в терапии"! И эти люди именуют себя "людьми науки", эти ученые ищут научную истину, но, увы, лишь среди отбросов старой рухляди!

Еще о Würtemberg'cком происшествии.

По поводу последнего постановления Würtemberg'cкой палаты представителей, исполнившей желание гомеопатов, одна из самых почтенных немецких газет — "Berliner klinische Wochenschrift" (4 июня) — поместила горячую статью, которую начинает следующими словами: "Современное положение врачебного дела в Würtemberg'е таково, что должно вызвать интерес и в более широких кругах во всей Германии, ибо в Würtemberg'е в конце XIX века разуму и науке приходится вести борьбу против отрицания научного исследования и всякого логического мышления, т. е. против гомеопатии. Покровительствуемая приверженцами из власть имущих кругов общества (tout comme chez nons), проповедники гомеопатии в последние годы побуждают Würtemberg'cкoe правительство спускаться все ниже и ниже по части узаконений, благоприятных для гомеопатии". Несколько далее газета сообщает, что медицинский факультет Tübingen'cкого университета, ввиду последних событий, решил, что на будущее время он не будет давать академической степени доктора медицины врачам-гомеопатам, "так как воззрения гомеопатии несовместимы ни с какой наукой". В заключение статьи почтенная редакция утешает читателей бесспорным положением, что, по счастью, успехам просвещения можно, правда помешать, но совершенно подавить их невозможно.

Последнее замечание неоспоримо верно; вот именно потому-то и успехам гомеопатии можно, конечно, помешать, но совершенно подавить ее невозможно, как и всякую истину.

В сентябре прошлого года в Worcester'е собрались врачи Французской Канады и составили Общество для общей научной работы, защиты своих интересов и борьбы с шарлатанством. Между прочим, Общество постановило, что законный врач (т. е. имеющий настоящий диплом) не должен участвовать в консилиумах с гомеопатами и другими шарлатанами. Точно так же решено считать шарлатанами и таких врачей, которые берут патенты на какие-либо врачебные изобретения, торгуют лекарствами и т. д.

"Врач", конечно, сочувствует этому постановлению, ведь он сам неоднократно высказывал свое убеждение, что "научному" врачу недостойно совещаться с врачами-гомеопатами "и другими шарлатанами"; а между тем возмущается следующим известием:

Недавно в Aachen'е нужно было выбрать старшего врача в городскую больницу. Волнение было очень сильное, католическое общество Constantia, имеющее в городе большое влияние, требовало, чтобы выбранный был непременно католик, а не протестант, и настояло на своем.

И это, восклицает "Врач", "в последней четверти XIX века, в одной из наиболее образованных стран"!

Не знаем, как согласовать эти контрасты в мыслях одного и того же "ученого мужа". Если врач-гомеопат своим присутствием может осквернить консилиум врачей-аллопатов, то как же католикам не желать иметь у себя врачом католика? В следующем известии эта нетерпимость свободы взглядов выразилась еще резче.

В субботу 6 мая состоялся юбилей уважаемого Н. Ф. Здекауера при необыкновенно торжественной обстановке в зале городской Думы. Торжество было открыто в присутствии Е. И. Высочества Великого Князя Павла Александровича прочтением весьма лестного Высочайшего рескрипта и других приветствий Особ Императорской семьи. Из газет общей прессы читатели уже знают об остальных подробностях торжества, о массе избраний в почетные члены, о множестве депутаций, телеграмм, подарков и т. д., и потому мы не станем передавать этих подробностей. Нам кажется, что торжества было даже слишком много, вследствие этого не замечалось того искреннего увлечения, того участия общества и того присутствия менее сильных мира, к которым мы привыкли на проще обставленных юбилеях. Зала Думы была наполнена едва наполовину, а хоры и того меньше. Под конец же праздника, когда выступила на сцену депутация от Общества врачей-гомеопатов, приглашенная к участию в юбилее (NB: юбилей устраивался от имени Общества охранения народного здравия, к которому примкнул и Медицинский совет, и, стало быть, оба вместе повинны в этой непростительной бестактности), в зале не оставалось и 100 посетителей.

Общество охранения народного здравия и Медицинский совет сделали непростительную бестактность тем, что не посоветовавшись с г. редактором "Врача", позволили ученикам поздравить своего учителя в торжественный для последнего день.

Мы не раз уже говорили, что преподавание медицины в семинариях могло бы быть очень полезным, но только под условием, если программа преподавания ограничится основными данными анатомии, физиологии, гигены и ухода за больными: преподавание же терапии лицам, не имеющим необходимой подготовки, может повести только к распространению знахарей, и при том самых вредных, уверенных в своем знании и огражденных мнимым "правом". К сожалению, программа утверждена Синодом ("Волжский вестник", 14 мая) и впадает именно в только что указанную ошибку. Семинаристам будут, между прочим, преподавать способы внутреннего и наружного лечения и еще, кроме того, какое-то особое "лечение главных болезней". Мало того, их будут знакомить с гомеопатией, а так как в числе высокопоставленных духовных лиц, как показал опыт, имеются и поклонники так называемой гомеопатии, то очень может быть, что несчастных семинаристов будут учить и гомеопатии. Было бы интересно знать, было ли спрошено мнение Медицинского совета о программе для семинарий, и буде было, то в каком смысле он высказался? К сожалению, рассчитывать на ответ мы едва ли можем, ибо Медицинский совет, по-видимому, не очень-то любит гласность.

Спрашивается, к чему понадобится сельскому священнику знание анатомии и физиологии, если он не в состоянии будет при этих знаниях помочь больному крестьянину? Чем он будет сильнее того же крестьянина, если, как и последний, он не будет в состоянии приступиться к аллопатической кухне, при всех своих знаниях анатомии и и физиологии. Чтобы он мог прописать аллопатическое лекарство, необходимо, кажется, знать физиологическую химию и фармакологию, а знать это трудно, не зная органической и неорганической химии, фармакогнозии, ботаники и т. п., и т. д. И так, по разумению "Врача", в программу семинарий следовало бы включить целиком весь курс медицинского факультета. Как видно, "высокопоставленные духовные лица" лучше "Врача" угадали нужды семинариста и крестьянина. Сами они лечатся гомеопатией, видят всю ее простоту и досягаемость, а потому и учеников своих хотят познакомить с "так называемой гомеопатией". Поверьте, что если вы познакомите семинариста с вашей "научной медициной" в самых широких размерах и в то же время сообщите ему краткие сведения о гомеопатическом способе лечения, то вы уже много проиграете, а, упаси Боже, покажете 3–4 раза тот и другой метод на деле, то разбегутся от вас ваши знатоки физиологии, анатомии и гигиены, потому что в одном случае увидят реальную почву под ногами, тогда как в друтом — одни мифы и фантазии. А что не очень-то нуждается народ в "ученых" врачах, это видно из его многих хороших пословиц, которые так любезно приведены на страницах "Врача":

"Усопшему мир, а лекарю пир", "где много лекарей, там много и больных", "не дал Бог здоровья, не даст и лекарь", "та душа не жива, что по лекарям пошла", "сон дороже лекаря", "на леченой кобыле не много наездишь", "лечит, да в могилу мечет", "не лечиться худо, а лечиться — еще хуже"; "леченого не перелечишь"…

А что "русская пословица (кажется) вовеки не сломится", это подтверждает и проф. Pribram, как сообщает тот же "Врач", согласный с профессором:

Проф. Pribram в лекции о современных терапевтических вопросах, прочитанной в общем собрании Центрального союза немецких врачей Чехии, высказал несколько, правда далеко не новых, но тем не менее таких истин, о которых следует напоминать почаще. Указав, что старая Венская школа, дав могучий толчок патологической анатомии и диагностике, вместе с тем повела и к т. н. нигилизму в терапии, профессор совершенно справедливо заметил, что в настоящее время, столь богатое терапевтическими приобретениями, к сожалению, развивается другая, еще более вредная крайность: прежде нигилизм уступает место у некоторых врачей своего рода фанатизму. Все чаще и чаще встречаются вредные злоупотребления лекарствами: случаи отравления кокаином, морфием, сулемой и т. д., к сожалению, сделались уже явлениями постоянными. Если эти злоупотребления будут продолжаться, то можно опасаться новой реакции в сторону нигилизма. Одна из главных причин стремления к чрезмерному употреблению лекарства заключается в том, что не все дают себе ясный отчет, как протекла бы данная болезнь без всякого терапевтического вмешательства. Примера ради, Рr. рассказывает, как удивился недавно один молодой врач, когда увидел, что в целом ряде случаев рожи лица Рr. не применял никакого лекарственного лечения, и что все эти случаи кончились критическим падением температуры по истечении недели. Молодой товарищ был твердо убежден, что рожа лица обязательно требует немедленного и энергического лечения. Точно такое же незнакомство с естественным течением болезни встречается относительно обыкновенного небугоркового плеврита, негнилостного дифтерита, острых катаров желудка и т. д. Вторая причина зла — слишком доверчивое отношение к восхвалениям новых средств в печати. Сколько, например, тяжелых разочарований вынесли практические врачи, увлекшись лечением волокнинного воспаления легких каирином и т. д. Третья причина — слишком смелая дозировка новых средств без достаточной предварительной строгой клинической проверки. Особенно непозволительно переносить приемы с кило кошки, кролика или лягушки на кило человека, не говоря уже о том, что и кило разных людей, а в особенности здоровых и больных, совсем не одно и тоже. В этом отношении коллапсы, вызываемые жаропонижающими, должны бы заставить задуматься всякого добросовестного врача. Наконец, четвертая причина — недостаточная точность показаний: слишком часто лечение назначается по одному и тому же шаблону различным больным, достаточно в этом отношении указать на Oertel'eвcкoe лечение болезней сердца, которое, будучи вполне разумно для некоторых лиц, без сомнения вредно для других. В этом направлении ошибки были бы гораздо реже, если бы врачи всегда помнили основное правило — исследовать каждого больного с головы до пяток.

Если бы врачи-аллопаты повнимательнее отнеслись к этим "далеко не новым истинам", они бы увидели, что врачи-гомеопаты давно опередили их в этом направлении.

Многоуважаемый товарищ д-р Sentmon из Вагсеlоn'ы любезно сообщил нам, что известие о новом опыте голодания под наблюдением врачей требует некоторой поправки. Succi, действительно, начал свой опыт голодания, но не под наблюдением действительно научных врачей (которые все уклонились от такого наблюдения по недостатку для него в Barcelon'e нужных средств), а под наблюдением врачей-гомеопатов, которые воспользовались данным случаем и для сбора денег, так как каждый посетитель, желающий видеть Succi во время поста, платил по 50 сантимов. Ежедневно в газетах общей печати сообщались данные о весе Succi, количестве выпитой им воды, количества мочи и т. д. После 30-дневного голодания, в течение которого он выпил 6610 грамм обыкновенной воды, 17 660 грамм воды Vichy и 870 грамм Hunyadi — Janos, Succi убавился с 63,5 кило до 49,7 кило. Замечательно, что он ежедневно заставлял себя промывать желудок.

Какое, однако, беспристрастие выказывает "Врач" в этом сообщении! Раньше, когда голодающий Succi был под наблюдением врачей-аллопатов, он "оказал серьезную услугу науке" (1888, стр. 316); теперь же, когда за голодающим следят врачи-гомеопаты, дело упало на 100%. Врач-гомеопат не может быть признан действительным врачом, у него отнимается всякая медицинская способность, он как будто или забывает все медицинское в тот момент, когда делается гомеопатом, или же просто превращается в какого-то идиота, не умеющего даже измерить количество принятой воды, выпущенной мочи или потерянного веса. Подумаешь, какая премудрость, для которой не оказалось даже "нужных средств в Барселоне"!

В "Новостях" (29 июля) помещено хвалебное описание санатории для слабогрудых и чахоточных близ Новой Кирки, устроенной д-ром Дитманом. Неизвестный корреспондент особенно напирает на применение горячего воздуха по способу Weigert'a (кстати сказать, того самого Weigert'a, в ссылке которого на себя д-р Jacobi увидал оскорбление чести — см. выше стр. 723, № 1059). Остается одно yтешение, что рекламируется врач, который уже и прежде сжег свои корабли: г. Дитман — гомеопат. Мы намеренно отлагали эту замету в надежде, что г. Дитман опротестует заявление "Новостей". Вместо того, в "Ниве" (26 авг.) помещен рисунок, изображающей новую санаторию "Галила" для грудных болезней, устроенную г. Дитманом в своем имении, воздух которого "действительно соответствует всем требованиям науки". Пригодился и финляндский гранит, ибо, по исследованиям Гаустера, "самое высшее процентное содержание азота в воздухе всегда там, где почва не обилует гранитом". О том, что хозяин сего торгового заведения гомеопат, в статье "Нивы" благоразумно умалчивается.

Очень жаль, что г. Дитман не предупредил желания г. редактора "Врача" и не напечатал опровержения "хвалебному описанию" его санатории. По мнению "Врача", ему следовало бы известить публику, что санатория вовсе не так хороша, как пишут, или, пожалуй, что в ней не только больные не поправляются, но даже здоровые заболевают, иначе как еще опротестовать заявление "Новостей"? Отчего же "Bpач" так нападает на эту санаторию, не составив себе о ней ни малейшего представления, тогда как сам постоянно печатает объявления и даже рассылает целые брошюры о других подобных же "торговых" заведениях; уж не потому ли, что воздух в санатории сделался бы теплее, если бы г. Дитман был аллопатом и сотрудником "Врача"?

В объявлениях ("Новости", 15 сент.) о предстоящем съезде русских врачей и естествоиспытателей повторяются выражения: секции "научной медицины", "научной гигиены". Такие выражения нам кажутся крайне неудачными, ибо в представлении лиц, незнакомых с делом, могут породить мнение, будто существует "ненаучная" медицина и "ненаучная" гигиена. Если желают ограничить доклады на съезде чисто теоретическими вопросами, то слово "научная" было бы лучше заменить словом "теоретическая".

Удивительное недовольство не только другими, но и самим собой. Сам же "Врач" предложил признавать только "научно образованных" врачей (1882, стр. 835), сам же сотни раз с тех пор повторял любимое "научная медицина", и вдруг прозрел — своя же идея показалась неудачной глупостью.

Что касается известия о Киевском обществе последователей гомеопатии, о г. Федоровском, о попавшемся впросак профессоре и, наконец, письма д-ра Бразоля по поводу этих известий, которым закончил "Врач" свои 10-летние порицания гомеопатии, то читатель может их найти в "Гомеопатическом вестнике" за 1889 г. (стр. 545–550). Здесь и там читателю самому нетрудно будет отличить правых от виноватых. Приводить эти статьи целиком значило бы повторяться, а они и интересны главным образом в своем полном составе.

Вот и все по части гомеопатии, чем подарил "Врач" русскую публику за 10 лет своего существования. Если что-либо нами пропущено, то это не умышленно, а по случайному недосмотру. Вы ожидали строгой критики, фактических доводов, опытных наблюдений, словом, научных приемов? Увы, читатель видит сам, кроме зубоскальства и бездоказательной брани ничего другого не имеется.

"Врач" правду говорит, что "и весьма умные (быть может) люди, раз они берутся за вопросы, им совершенно неизвестные (например, разъяснение гомеопатии), могут приходить к самым нелепым выводам" (1884, стр. 79). А тот же осмеянный "Врачом" профессор Бутлеров говорит: "Тот, кто отвергает, не испытывая, не только не заслуживает имени ученого, но даже и названия честного человека".

ЧАСТЬ I