Оригинал здесь

Маниш Бхатья, редактор Hpathy: Уважаемые друзья, сегодня на наши вопросы будет отвечать не кто иной, как всем известный Джереми Шерр (аплодисменты, аплодисменты!). Нет нужды представлять Джереми, но я хотел бы отметить, что он ревностный поборник гомеопатии, замечательный педагог, а также известен тем, что возродил искусство гомеопатических прувингов. Я взял это интервью после его заключительного выступления на конференции журнала "Хомиопатик линкс" в Гейдельберге (Германия). Джереми, приветствуем вас на страницах нашего гомеопатического журнала! Все 24 000 наших читателей с нетерпением ждут, что вы им расскажете и объясните. Итак, с чего мы начнем?

Джереми Шерр: Спасибо, что пригласили меня. В прошлом месяце я получил письмо от вашего сайта с вопросом о том, может ли быть более одного подобнейшего лекарства (simillimum). Я хотел на него ответить. Так что мы могли бы прямо с этого и начать.

Замечательно! Давайте начнем с этого вопроса. Я общался со многими людьми, и вот что я вынес из бесед с Раджаном (Шанкараном. — Прим. перев.) или с Яном (Схолтеном. — Прим. перев.) — у всех вас разные подходы. Как вы сказали в своей заключительной речи на конференции, если у тебя есть молоток, всюду тебе будут мерещиться гвозди. Так, если сейчас Ян работает над минеральными препаратами, он будет искать случаи, где можно применить эти препараты; если вы проводите прувинг шоколада, вы будете искать случаи, соответствующие теме данного прувинга; если Шанкаран работает над классификацией растений, он предпочтет назначать те препараты, которые связаны с его работой. На конференциях мы видели много видеопримеров гомеопатического лечения, но если бы один из тех пациентов обратился к вам, назначили бы вы те же препараты? Скорее всего, нет!

Кроме того, я убедился, что существует огромная разница в использовании препаратов на разных континентах. В Индии большинство гомеопатов все еще часто работают с препаратами, описанными Ганеманом, Герингом и Алленом, а вот ваши препараты в Индии не везде можно достать, поскольку вы часто назначаете те препараты, прувинги которых провели сами. Ян часто назначает препараты минерального происхождения, которые сложно получить в других частях мира. Но, несмотря на эти различия, мы все достигаем успеха в той или иной степени. Итак, мой вопрос — возможно ли существование более одного подобнейшего?

Я много могу сказать по этому поводу. Ваши наблюдения очень точны. Если бы гомеопатия действовала только через одно подобнейшее, это была бы не гомеопатия. Мы все были бы не у дел. Даже если бы пациенту могли помочь только пять препаратов, мы все равно были бы не у дел. Имея 25-летний опыт преподавания и разъяснения историй болезни, я знаю, что в классе из 20 студентов будет предложено 15 разных вариантов лечения одного пациента. После этого преподаватель говорит: "Этому пациенту я назначил такой-то препарат", и каждый в классе думает: "О! Я ошибся, так как этот препарат подействовал, и преподаватель, должно быть, прав". Таким образом, все утверждаются в мысли о существовании только одного подобнейшего. Но я думаю, что каждому пациенту может помочь достаточно большое количество препаратов. Я путешествовал по всему миру и видел, что разные гомеопаты назначают разные препараты и получают результаты. Как вы и говорили, все достигают успеха в той или иной степени. Это важно. И если в классе, например, оказывается, что ваше предложение в выборе препарата не совпало с выбором преподавателя, не нужно смущаться и думать, что он прав, а вы ошиблись. Может оказаться, что и ваше предположение тоже правильно. Это первое.

Во-вторых, нужно понять, что составление Материи медики на основе историй болезней намного менее важно, нежели прувинги, и оно только дополняет их. Конечно, вы можете сказать, что встречали трех или четырех пациентов, соответствующих данному препарату, но во всех этих случаях этот препарат мог оказаться лишь подобным или частично подобным. Затем вы приписываете все данные по этим частично подобным случаям действию вещества этого препарата, но я не думаю, что все эти данные будут соответствовать препарату. Даже если вы назначили частично подобный препарат, он может убрать многие симптомы у пациента, который сам по себе не подобен этому препарату. Существует очень четкий критерий для определения того, является ли препарат подобнейшим. Так, например, по определению Кента, после приема подобнейшего лекарства наступает обострение имеющихся симптомов, затем следует улучшение состояния пациента, а затем опять повторение первоначальных симптомов.

Давайте посмотрим, что по этому поводу говорил Ганеман. Он утверждал, что подобнейшего как такового вообще не существует. Он говорил, что подобнейшее — это абстрактная идея. В § 156 он заявляет, что нельзя подобрать препарат для пациента так же легко, как наложить один на другой два треугольника с одинаковыми углами и сторонами. Так не бывает. Не существует некоего подобнейшего. Когда мы говорим "это подобнейшее", мы утверждаем, что только один препарат мог бы подействовать в этом случае. Но если вы назначили Pulsatilla nigricans, вполне возможно, что Pulsatilla nutalliana или Pulsatilla из другой части света будет более подобна пациенту или, возможно, препарат из паука подойдет еще лучше, мы не знаем этого точно. Все эти препараты могут помочь в различной степени, но, рассуждая логически, мы никогда не сможем утверждать, что где-то рядом нет более подходящего препарата.

Препараты — как стихи. Некоторые трогают вас больше, другие меньше, но вы никогда не сможете сказать, что есть один-единственный стих, который взволнует человека сильнее прочих; всегда может найтись лучший.

Поэтому в своих действиях мы должны руководствоваться прувингами. В прувинге можно достичь положительного результата, когда, исключив все случайные симптомы, не относящиеся к данному прувингу, мы точно определяем симптомы, вызванные испытываемым препаратом. В ходе испытаний вы получаете результат воздействия вещества на 20 человек, что является намного более точным, чем собирать симптомы из нескольких случайных историй болезней. Прувинги дают твердую основу для дальнейшей работы на практике.

Вполне возможно, что люди, далекие от гомеопатии, могут сказать: "Если не существует одного подобного лекарства, то гомеопатия — это не наука. Наука должна давать только один ответ". Но это не предмет спора. Гомеопатия — это наука не о том, как назначить лекарство один раз. Гомеопатия — наука о том, как назначить лекарство один раз, затем наблюдать, и потом следуют 2–е, 3–е, 4–е и 5–е назначения, что и является наилучшим способом вылечить пациента полностью. Можно стать у подножья горы с любой стороны и начать подниматься. Можно выбрать тропу легче или тяжелее. Но если вы сделалали первый шаг, т. е. первое назначение, вы должны благоразумно ее придерживаться, пока не найдете следующую точку опоры, затем следующую, и т. д., до тех пор, пока не подниметесь до вершины. К вершине ведет много троп. Гомеопатия как наука лежит в понимании второго назначения и его принципов, в движении вперед и контроле за ходом всего лечения в течение длительного срока до полного излечения пациента. Однако большинство методик обучения уделяют внимание только первому назначению препарата.

Но ни на одном семинаре или конференции нам не рассказывают об этом аспекте гомеопатии. Никогда не говорится, что даже мастера в процессе лечения переходят от одного препарата к другому. Демонстрируется, как один препарат действует на все хронические и острые жалобы на протяжении двух лет. На практике этого трудно достичь.

Вы абсолютно правы. Большинство преподавателей любят показывать видеоматериалы и, конечно, они выберут свои наилучшие истории болезней. Лично я предпочитаю работать с длинными историями болезней, которые чаще встречаются на практике. Обычно мои студенты изучают случаи, лечение которых длилось около трех лет.

Но если я собираюсь выступать на конференции, я не беру случаи с Nat-m. Также я не беру тяжелые случаи, когда требовалось долговременное наблюдение, поскольку люди не готовы сидеть и разбирать их. Для этого у них нет ни времени, ни желания. Люди приходят на конференции, чтобы увидеть один препарат, одну картину болезни и результат. Поэтому я выбираю мои лучшие случаи удивительных исцелений. Но это создает неверное впечатление.

Потом они уходят домой с ощущением, что только так и бывает. Но реальность совсем другая, и на практике так случается редко.

Мне кажется, это что-то вроде "пришел, увидел, победил". Когда я был студентом, я ходил на семинары Шанкарана и всегда воодушевлялся чудесными исцелениями. Затем я возвращался домой и пытался работать так же, но у меня так никогда не получалось.

Чаще всего ни у кого не получается. Я разговаривал с сотнями людей, и ни у кого так не получалось, за исключением нескольких удивительных случаев. Препараты меняются. И вы не всегда найдете наилучший с первого раза. Это и есть гомеопатия. Если вы спросите у практикующего врача, скольких пациентов он лечит одним препаратом пять лет, то ответ будет: совсем немного. Позвольте мне у вас спросить, Маниш, сколько у вас было случаев, когда пациенту нужен был только один препарат на протяжении 5–10 лет. Очень немного, я так думаю.

Да, очень немного.

Менее 5%?

Да, возможно, менее 5%.

Так же ответили и большинство других. Поэтому люди спрашивают, как это может быть.

Да, особенно студенты. Те, кто сами практиковали несколько лет, понимают, что на семинарах рассказывают не всю правду. Но это очень смущает студентов.

Верно. На то есть свои причины. Семинар — это коммерческое и развлекательное мероприятие, и кроме того, студенты ждут воодушевления от семинара. Вы не хотите, чтобы он был нудным. Этот недостаток есть у конференций. В вашем распоряжении 45 минут, и вы должны продемонстрировать свои лучшие достижения.

Я веду трехлетние курсы и я разбираю только те случаи, которые чаще всего встречаются на практике, почти без всяких видеоматериалов, так как мне нужно, чтобы студенты видели и хорошее, и плохое, и ужасное. Я хочу, чтобы они все видели в процессе. И более всего я хочу, чтобы они поняли, как назначать второй препарат. Потому как в этом, для меня, и есть настоящее искусство и наука.

Посмотрим на это так. С первого раза вы назначаете наилучшее лекарство и оно, вероятно, замечательно действует, а затем вы говорите, что хотели бы, чтобы оно действовало долго-долго, может быть всегда. Но я этого не хочу. Я хочу увидеть, что препарат сделает свою работу через один-два года. Почему? Возьмем, например пациента Aurum. Такие люди рождаются, чтобы извлечь урок из подъемов и падений. Это их карма. Это их урок. Для этого они пришли в этот мир. Итак, вы даете им Aurum, и у них все получается! Но через некоторое время вы хотите, чтобы урок закончился, вы хотите, чтобы они выучили его и двигались дальше. Но они не выучили свой урок, им все еще нужно то же лекарство. Это значит, что в чем-то мы не выполнили свою работу.

Если бы Aurum подходил, то года через три вы бы увидели, что им не нужно больше подниматься, им не нужно больше падать — они выучили этот урок. И если вы дадите им еще одну дополнительную дозу, и это подтвердится, тогда вы поймете, что они готовы двигаться дальше к следующему уроку.

Точно так же, как с детьми, которые учатся ходить. Как только они научатся, вам не нужно опять их учить ходьбе. Теперь вы можете учить их говорить.

Люди очень часто спрашивают: "Существует ли одно лекарство на всю жизнь?"

Все зависит от того, как вы понимаете жизнь. Как мы видим, есть много случаев, когда пациенту нужен один и тот же препарат всю жизнь. Таким людям нужен Aurum с момента их зачатия, и он все еще им нужен, когда они пришли к вам на прием. Вот они обратились к вам, вы даете им Aurum один раз, второй раз, пятый, десятый. Вот уже пора и закончить этот урок и переходить к следующему. Но когда этот урок заканчивается, становится понятно, что их жизнь подошла к концу. Все, что вы сделали — ускорили процесс учебы. Возможно, им понадобилось бы прожить 5000 жизней, чтобы выучить этот урок, а с вашим препаратом они выучили его за три года. Вот этим гомеопатия и занимается.

Гомеопатия говорит: давай сделаем все быстро — первый урок, затем второй. Основная сложность при втором назначении — это двигаться в правильном направлении, как при управлении лодкой. Если вы хотите выиграть гонку, вы должны хорошо знать свое дело. Участники гонок хорошо подготовлены. Они точно подсчитывают количество поворотов. Они двигаются то в одном направлении, то в другом. Вот это нам и нужно. Двигаться так, чтобы двигаться вперед как можно быстрее.

В "Хронических болезнях" после 20 лет практики Ганеман удивляется, почему пациенты, которых он лечит на протяжении нескольких лет, возвращаются к нему снова и снова. Он спрашивает себя: "Что я не вылечил?" Он был очень самокритичен. Он понимал: что-то было неправильно. Поэтому половина "Хронических болезней" посвящена миазмам, а другая половина — повторным назначениям и контролю процесса лечения, подобно тому, как вы постоянно направляете лодку к родному берегу. Вот и все. Но вы не расскажите этого на конференции. И это правильно, на то она и конференция. Однако в результате складывается впечатление, что необходим только один препарат… а на практике все по-другому.

Возможно, есть несколько гениев умнее меня, которые могут в своей практике основываться на одном препарате при лечении пациентов в течение 10 лет. Но большинство так не могут.

Это просто невозможно. Говорят, будто Массимо (Манжилавори. — Прим. перев.) утверждал, что золотой стандарт одного препарата — по меньшей мере 2 года, это относится даже к острым случаям. Но если все острые случаи можно контролировать подобнейшим для хронических случаев, какая необходимость в других препаратах для острых случаев, которые приводятся в наших книгах?

Я не могу согласиться с тем, что для острых и хронических случаев нужны те же самые лекарства. Про это очень ясно говорится в § 72. Ганеман пишет, что острые и хронические болезни — это две группы противоположных и различных заболеваний.

Это очень важно понять с философской точки зрения. Острое заболевание — это движение к смерти или к выздоровлению. Хроническое заболевание — медленное, постепенное падение в состояние забытья, которое ведет к смерти пациента. Так, хроническая болезнь — медленный спуск с горы, а острая болезнь — попытка влезть на гору к смерти или выздоровлению. При острых заболеваниях люди или умирают, или выздоравливают и побеждают. Хронические заболевания только ухудшают состояние здоровья. Поэтому они диаметрально противоположны. И как при этом некоторые люди говорят, что препарат для хронической болезни может помочь при острой? Он может помочь только в какой-то степени, но далеко не самым лучшим образом. Если вы выращиваете помидоры, и на них напали насекомые-вредители, мы можете попытаться спасти урожай, выполов сорняки. Но в остром случае будет эффективнее заняться вредителями.

Во-вторых, как правило, нельзя четко разграничить просто острое заболевание от обострения хронической болезни. Множество так называемых острых заболеваний являются на самом деле обострениями хронических болезней, а не воспалительными лихорадочными заболеваниями. Настоящие воспалительные лихорадочные заболевания обычно являются противоположностью хроническим. Так, например, Belladonna — противоположность Calcarea carbonica. Chamomilla — противоположность Magnesia carbonica. У всех взаимодействующих лекарственных средств есть пары острых и хронических препаратов. Если взять пары Puls — Sil, Mag-c — Cham, Sulph — Nux-v, Nat-m — Ign, они являются обратной стороной друг друга. Это видно при глубоком изучении Материи медики, поскольку, если рассматривать такую пару вместе, получаем полную картину — и внешнюю, и внутреннюю стороны, и тогда становится понятным, как симптомы перетекают один в другой.

Как вы говорили, лекарственные препараты для острых заболеваний имеют свое предназначение. И они превосходны для их лечения. Искусство контролировать лечение состоит также и в знании того, когда следует обратиться к препаратам для острых заболеваний и когда их действие завершено и, следовательно, пришло время вернуться к лечению хронических заболеваний. Это совершенно разные группы заболеваний.

Есть еще одно общее мнение, что если после того, как вы дали препарат для лечения хронического заболевания, наступило обострение, то это нормальная реакция выздоравливающего организма, и ее нельзя лечить. Вы согласны с этим?

Да. Но тут необходимо уточнение. Острое заболевание, как я уже говорил, это шаг к выздоровлению. Я приведу пример, который поможет лучше понять это с философской стороны. У пациента Calcarea carbonica острое заболевание по типу Belladonna. Какой основной предрасполагающий фактор для лихорадки Belladonna? Один из основных факторов — мокрая голова. А хронической противоположностью Belladonna является Calcarea carbonica. Пациент Calcarea carbonica попал под дождь и намочил голову, а затем ночью у него началась лихорадка. Поднимается высокая температура. То есть мокрая голова в состоянии Calcarea перешла в сухую горячую голову в состоянии Belladonna. Почему? Потому что мокрая от дождя голова подобна Calcarea, когда голова часто потеет. Удар приходится на восприимчивость. У таких людей слишком много воды на голове, а после дождя у них головы мокрые, и симптомы Calcarea переходят в симптомы Belladonna.

Belladonna лечит Calcarea потому что вызывает жар в голове… это как сушка головы. Каждое действительно острое заболевание — это попытка вылечить хроническое. Процесс похож на скороварку. Допустим, у вас есть скороварка, т. е. хроническое заболевание. Каждый раз, когда клапан поднимается, вы видите пар, т. е. происходит воспаление, острое заболевание; таким образом, давление в скороварке падает. И это происходит постоянно, так что можно увидеть, что у хронических и острых заболеваний симптомы и модальности противоположны друг другу. Это ясно видно при изучении пар лекарственных препаратов.

Так, например, если после того, как вы дали пациенту Calcarea дозу Calcarea 10М, у него появилась лихорадка по типу Belladonna, это замечательно. Вы знаете, что организм старается излечиться, ничего дополнительно предпринимать не нужно. Все идет правильно, и в 98% случаев эта лихорадка не опасна, т. к. это разумная реакция организма. Даже если температура очень высока, это все равно разумная реакция организма. Жизненная сила говорит: "Хорошо. Есть правильный препарат, теперь надо поработать". Однако если после приема лекарства прошло полтора месяца, и у пациента есть предрасполагающий фактор, и он заболевает, тогда нужно лечить это острое заболевание отдельно, т. к. оно не является прямым результатом лекарственного препарата.

Получается, если ты можешь определить предрасполагающий фактор, ты найдешь лекарство, в противном случае — нет.

Это также зависит от времени. Сколько времени прошло с тех пор, как вы дали лекарство, от хронического заболевания? Если время прошло и нет ничего серьезного — ничего не предпринимайте. Если время прошло и есть четкий предрасполагающий фактор, а острое заболевание достаточно серьезно и требует внимания, тогда дайте лекарство.

Это справедливо и для острых эпидемических заболеваний?

Острое эпидемическое заболевание — это то же самое, что и острое индивидуальное заболевание, только коллективное. Острое эпидемическое заболевание — попытка вылечить коллективную псору. Как всем известно, на нашей планете сейчас большое скопление людей, перенаселение. Ганеман говорит, что эпидемии случаются при наличии большого количества тесно живущих масс людей. Это означает, что основная проблема содержится в миазматической почве. Это давление, это перенаселение, это нехватка ресурсов. Теперь жизненная сила коллектива должна как-то преодолеть это скопление. И она преодолевает давление с помощью острых состояний — войны или эпидемии.

Эпидемия — попытка излечиться, выпустив пар и в тоже время уменьшив население. Если бы в основе этого не лежал миазм, тогда не было бы перенаселения, и не было бы нужды в войне или эпидемиях.

Развивая эту мысль, вы могли бы поделиться своим мнением о гомеопрофилактике?

Гомеопатическая профилактика действительно работает. Она применяется на протяжении всей нашей истории или, вернее сказать, применялась первые 100 лет нашей истории, а затем получила дурную славу. Сейчас люди не уверены в ней, а в прошлом все говорили simila similibus preventur. Легче предотвратить болезнь, чем ее лечить. У нас есть этот метод профилактического назначения гомеопатических препаратов, но дело не просто в назначении препарата, приготовленного из вакцин против коклюша и столбняка. Это самая упрощенная форма профилактики, и она не соответствует гомеопатическому мышлению.

Итак, при каких условиях возможна профилактика? Когда есть явная и неминуемая опасность. Т. е. точно ожидается эпидемия. Если придет эпидемия холеры, дети могут умереть в течение четырех часов. Вы не успеете помочь всем. Вам нужно контролировать эпидемию. Поэтому вы назначите профилактический препарат. В старые времена в деревнях, где был гомеопат, смертность не превышала 10%, в то время как в деревнях, где получали только аллопатическую помощь, смертность достигала 60–90%. И это в основном благодаря профилактике.

Какой препарат использовать в профилактических целях? Наилучшим препаратом является имеющийся genus epidemicus. Найдите для него препарат; вы знаете, что он подействует на большинство людей. Такой препарат действует наилучшим образом. Следующим наилучшим препаратом будет тот, который обычно назначают при данном заболевании, например, Drosera для коклюша и Pulsatilla для свинки. Третьим наилучшим препаратом является нозод — например, Pertussinum. Еще один метод, менее всего соответствующий гомеопатическому мышлению, это следовать принципам аллопатической вакцинации, назначая препараты, приготовленные из вакцин в соответствии с аллопатическими правилами. Это занятие — проституция с традиционной медициной. Некоторые люди приходят к гомеопату и говорят, что им необходим профилактический препарат от коклюша для трехмесячного малыша. Это не гомеопатия. Должна присутствовать явная опасность, и тогда вы можете предотвратить наихудшие проявления эпидемии.

Можно быть менее строгим с гомеопатическими препаратами в профилактических целях, нежели при лечении уже заболевших людей. Ведь вы даете организму предварительную информацию. Это как сообщить информацию о фондовой бирже. Вы говорите: "Осторожно, здесь что-то может произойти. Может произойти, а может, и нет. Мы не знаем точно, но эта область в опасности… будь готов". Когда же болезнь присутствует, жизненная сила слаба, а болезнь сильна и начала действовать, вам нужно быть внимательнее.

Есть некоторые исследования в использовании гомеопрофилактики не во время эпидемии, но лишь при единичных случаях заболевания. Это как гомеопатическая вакцинация, когда дают Diphtherinum от дифтерии, Variolinum от ветрянки и т. д. По этой теме есть несколько исследований Айзека Голдена из Австралии.

Возможно, это работает, но я ничего не могу сказать. Я не видел эти исследования. В гомеопатии очень опасно говорить, что что-то работает, так как можно сказать, что хирургия работает, акупунктура работает, остеопатия работает, и гомеопатия работает… все работает. Работает что-то или нет — это не метод проверки эффективности. Для этого нужно знать, на чем основывается этот метод, и какие цели ставят перед собой исследователи.

Назначение пациентам множества препаратов в целях профилактики от разнообразных несуществующих заболеваний основывается на менталитете страха, что свойственно аллопатии. Теоретически, в жизни каждый мог бы столкнуться со столбняком, банкротством, СПИДом, разводом. Вы можете попытаться получить прививку от всех этих проблем. Но это нездоровый подход к жизни. Мы должны работать, основываясь на позитивном подходе к здоровью, а не подражать всем аллопатическим процедурам, основанным на страхе.

Во-вторых, если этих заболеваний нет, то зачем заниматься их предупреждением? Откуда вы знаете, что после приема этих препаратов у вас не будет на них прувинга? В §§ 156 и 256 Ганеман пишет, что если назначить неправильный препарат, будет прувинг. Итак, вы назначаете Diptherinum, а через две недели… у ребенка появляются кашель и дислексия. Вы никак не связываете это с действием препарата. И ваш исследователь не ожидает появления симптомов прувинга. Люди видят только то, что ожидают. Все эти так называемые "прививки" являются большим стрессом для организма. Вы пытаетесь предотвратить несуществующую дифтерию и можете получить прувинг. Проводит ли этот исследователь полные ежедневные или еженедельные осмотры для проверки отсутствия симптомов прувинга?

Я обсуждал этот вопрос с Айзеком. Он дает нозоды в высокой потенции и еще не замечал никаких симптомов прувинга.

Согласно философии гомеопатии, в правоте которой я удостоверялся тысячи раз, любой подобный, но недостаточно подобный препарат вызовет прувинг. Но, как мы знаем, в реальности не все назначаемые препараты являются подобнейшими или даже подобными, однако большинство практикующих врачей не заметят прувинг, пока не познакомятся с философией гомеопатии. Пациент приходит через шесть недель, у него появилась сыпь, а врач думает, что это ухудшение. Появляется понос, а говорят, что это кризис, необходимый для исцеления. Назначают Phosphorus, у пациента появляется носовое кровотечение, и никто даже не думает связать это с приемом препарата. Или после приема препарата пациент был раздражителен в течение трех дней. Никто не связывает это с прувингом. А если двадцати человекам дать Diphtherinum, нет ни одного шанса, чтобы он не был подобнейшим или хотя бы отчасти подобным для всех тех людей. Даже одного шанса из 10 миллионов. В этом случае несомненно будут прувинги! Я сильно сомневаюсь, что он [Айзек Голден. — Прим. перев.] проводил ежедневные осмотры и исследовал все полностью.

Я хотел бы рассказать вам об одном случае, который меня многому научил. Когда я проводил прувинг Hydrogenium первый раз, я мало знал о прувингах. По прошествии трех дней все студенты сообщили, что ничего не произошло. Я сказал: "Как это может быть?" В § 32 Ганеман пишет, что каждый раз, когда вы назначаете препарат, что-то должно произойти; должен быть прувинг. Тогда я сказал: "Хорошо. Но сейчас я прошу каждого из вас проанализировать ваше состояние с супервайзером". Я ждал. Через пару часов они вышли и сказали: "Вот это да! У нас были все симптомы, а мы и не заметили". Не так легко заметить симптомы прувинга. Участники не видят изменений, пока с ними не проанализируют их состояние. Во-первых, они не связывают прием лекарства с тем, что сегодня у них неудачный день, что сегодня они более раздражительны или простудились. И, во-вторых, они являются частью эксперимента и потому не осознают, что они меняются. Именно тогда я понял, что в прувинге необходим ежедневный контроль, который сам Ганеман, без сомнения, проводил с самого начала. Без этого контроля участники прувинга говорят, что нет никаких изменений, они ожидают каких-то сильных изменений в своем организме, которые сами заявят о себе. Витулкас также проводил прувинг Hydrogenium с целью узнать, действует он или нет. Он получил восемь симптомов, а я тысячу. И потом мне говорят: "Ваши результаты необоснованно раздуты в 10 000 раз", на что я отвечаю: "Нет, это вам следовало бы проводить прувинг в 10 000 раз тщательнее, так как мой прувинг получил клиническое подтверждение не одну сотню раз".

Есть ли различие в методологии прувингов, учитывая такую разницу в количестве симптомов?

Конечно же! Первое отличие — это ежедневный контроль. Именно контроль и есть основное в прувинге, потому что, если нет контроля, вы ничего не получите. Витулкас при проведении прувинга попросил участников написать отчет через месяц… и все написали, что ничего не произошло. Никто не заметит все небольшие проявления без контроля.

Прувинги — вещь очень тонкая, деликатная. Как правило, вы не получите ярких результатов. Правда, они тоже иногда бывают, вот я недавно проводил прувинг, который привел к сердечному приступу, и это было действительно плохо. Но до этого я провел около 30 прувингов, и раньше такого не случалось. Если не наблюдать, вы пропустите бóльшую часть результатов. Поэтому я просто не верю, что при назначении гомеопатических препаратов в профилактических целях не было никаких симптомов прувинга. Если бы я дал Morbillinum десяти людям, я получил бы прувинг? Если гомеопатия действует, то да! Мой опыт проведения прувингов говорит, что да. Итак, если кто-то дает Morbillinum десяти детям в качестве профилактики, почему он не получит прувинг? Он обязательно его получит! Но он не проверяет внимательно все симптомы на наличие прувинга. А если вы будете регулярно давать одному и тому же пациенту Diptherinum и другие нозоды… можно только догадываться, в какое смятение вы приведете жизненную силу, стремясь предотвратить болезнь, угрозы которой в настоящий момент нет.

Теперь должно быть ясно, что гомеопатическая профилактика действительно работает, т. к. она вызывает прувинг. Если нет прувинга, тогда нет и защиты. Если один из группы испытуемых будет иметь конституцию Morbillinum, тогда это его вылечит. А у всех остальных будет прувинг. Прувинг Morbillinum у этих людей будет оправданным, если в этот момент есть ясная угроза эпидемии. В противном случае это излишне и опасно.

Люди думают, что в этом и состоит проблема, надо предотвратить все болезни. Но, согласно принципам гомеопатии, мы говорим, что хотим устранить восприимчивость, и наилучший способ устранить восприимчивость — дать подобный препарат.

Однако сейчас я хотел бы сказать совсем противоположное. Некоторые гомеопаты думают, что, если они дадут пациенту подобнейшее, у него появится иммунитет ко всем заболеваниям. Пациент собирается ехать в страну с малярией, желтой лихорадкой или сыпным тифом, ему назначают подобнейшее и воображают, что он стал суперменом… и ничего с ним не случится. Но все совсем не так. Что действительно произошло, так то, что его восприимчивость к малярии снизилась с 52% до 45%. Он все еще может заболеть малярией. Не нужно считать, что если вам дали "волшебное" подобнейшее, то с вами никогда ничего не случится. Одно подобнейшее не даст вам пожизненный иммунитет на все болезни. Мы знаем, что эти болезни очень сильны, и вы можете заразиться ими, несмотря на самое лучшее конституциональное лечение. Лечение просто уменьшает риск. Это же относится и к раку. Люди спрашивают: "Как у него может быть рак, если он пять лет лечился гомеопатией?" Но пять лет гомеопатии не могут предотвратить все заболевания. Возможно лишь уменьшить риск с 70% до 60%, до 40%.

Но вы все равно можете заболеть.

Да, вы все равно можете заболеть. Чтобы снизить восприимчивость до 0% необходимо много поколений с хорошим конституциональным лечением. Но если у вас будет нулевая восприимчивость, я не думаю, что вы захотите вернуться на эту планету.

Я хотел бы задать вопрос о прувингах. Сейчас в прувингах получают много психических данных. Раньше, когда прувинги проводили такие мастера, как Ганеман, Геринг, Аллен, не было такого большого количества психических и эмоциональных аспектов. Было много общих физических данных, модальностей, сопутствующих, специфических и общих симптомов. Но сейчас количество психических и эмоциональных данных просто невероятно. Встречаются даже такие прувинги, где физических симптомов почти не описано, зато психические занимают не один том. Почему так сложилось?

Это очень хороший вопрос. Меня также частично в этом можно обвинить. Я начинал с этого. Когда я проводил прувинги Scorpio, Hydrogenium, Chocolate, да и в других моих ранних прувингах, у меня уже был акцент на психические симптомы. Частично это можно объяснить так, что когда у тебя есть молоток, тебе везде мерещатся гвозди. Сегодня людей больше интересуют психические симптомы. Это то, что они ищут, поэтому они и находят их. Конечно же, при хорошем прувинге обнаруживается полный спектр симптомов. И если в прувинге были найдены лишь психические симптомы, он неполный. Но соотношение симптомов изменилось. Дело даже не в предвзятом отношении, сегодня мы больше внимания уделяем состоянию духа. То, что раньше люди называли "раздражительным", мы описываем намного подробнее, что отчасти снова из-за меня. Например, "утром я проснулся и был готов взорваться, я был груб с женой, кричал на детей, рявкнул на собаку, пнул кошку". Раньше никто бы так не описывал. Одну и ту же идею мы описываем детальнее. В этом есть и преимущества, и недостатки. Преимущество в следующем. Если раньше в прувингах пациент говорил, что он был раздражительным, это означало, что он был очень беспокойным. Но как можно применить это? В "Словаре" Кларка психические симптомы бесполезны — например, "раздражительный, очень раздражительный, беспокойный" и т. д. Их невозможно использовать. Но если вы знаете, что этот человек был раздражительным и пнул кошку, или этот человек был раздражительным и хотел сорвать зло на ком-то, это уже совсем другое дело. У тебя есть словесный образ, более ясная картина, и потому это легче использовать. Например, в прувинге равнокрылой стрекозы (Damselfly) люди говорили: "Я раздражительный и хочу сорвать зло на ком-то". В дальнейшем у меня были случаи, когда пациенты говорили, что хотят сорвать зло на ком-то, и в этих случаях Damselfly помогал. Так что эта идея работает. Она дает более точную картину, и прувинги при этом ярче, выразительнее. Простой язык испытателя, идиомы и устойчивые выражения — все это очень важно для точных прувингов и назначений.

Но я думаю, что не все пациенты доходят до уровня, на котором можно описать свои ощущения и телодвижения, чтобы можно было применить эту идею.

Верно, не все.

Да, но в современных прувингах этого часто нет. Можно понять, что это пациент Sulphur по красным естественным отверстиям или по ухудшению в 11 часов утра, или по психическим особенностям, поняв основную делюзию или основное ощущение. Но не каждый пациент доходит до уровня делюзий и ощущений, так где же те основные физические симптомы?

Они должны быть. Если вы обратитесь к моим прувингам, там они есть — частные и сопутствующие симптомы, модальности, название болезни… Там есть все. Это первое и самое главное, а потом вы должны подниматься по ступеням совершенства — простой язык, делюзия, ощущение. Чем выразительнее прувинг, тем лучше. Но сначала нужно иметь что-то конкретное — красный рот, потрескавшийся язык, желание соли и другую подобную информацию. Все это есть в моих прувингах.

Недавно я получил видеоматериалы обо всех участниках прувинга… так забавно наблюдать те же самые идиомы, телодвижения и выражения. Но без твердой основы это похоже на голову без тела. Поэтому я абсолютно согласен, что нужны все уровни. Я считаю, что современные прувинги лучше прошлых, так как получаешь более ясную картину по всем уровням. Но это не относится ко всем прувингам. Есть много слабых современных прувингов, прувингов только с психическими симптомами, только с обобщенной информацией без конкретики. Для меня это все низкопробные прувинги. Но, с другой стороны, если прувинг хорошо не отредактировать, получается много лишней, бесполезной информации, например, "утром я проснулся, пошел в супермаркет, мне позвонил друг, я поговорил по телефону". Как это можно применить? Эта информация только затрудняет чтение и понимание происходящего. Это перебор. Более того, вся эта бессмысленная информация заносится в реперторий, и мы получаем репертории с большим количеством бесполезной информации.

Другая проблема плохого редактирования прувинга, это когда результаты прувинга записываются не "от одного лица", а отдельно по каждому участнику. Такие прувинги имеют такой вид: участник I, день 1-й, 2-й, 3-й; участник II, день 1-й, 2-й, 3-й. Это усложняет понимание всей картины.

Как вы отфильтровываете все ненужное? И что делать с чрезмерным количеством рубрик при описании новых препаратов в реперториях? В современных реперториях лидируют в этом, наверное, Bambusa и Vanilla.

Во-первых, как отфильтровать все ненужное. Моя философия такова: на первом этапе нужно все записывать, т.ик. ничего не знаешь заранее. При проведении прувинга Chocolate у одного из участников возникло желание поехать за город. Я подумал: "Все хотят поехать за город", и убрал это. И только когда я собрал все симптомы, я увидел, что другой участник сказал: "Я хочу уехать из города", еще один сказал: "Я хочу погулять у деревьев", еще один — "Мне нужны кусты". Внезапно я подумал: "Эй! Надо глянуть на это". Но я никогда не обратил бы на это внимание, если бы не собрал все сведения вместе. Поэтому нельзя отфильтровать лишнее, просмотрев симптомы по одному участнику прувинга, ведь никогда не знаешь, что окажется важным, пока не соберешь все вместе. Однако можно сделать отметку, что данный симптом сомнителен. Начинать отсекать лишнее нужно только после того, как вы собрали все сведения воедино и оформили их "от одного лица". В первую очередь вы отсекаете весь мусор, например, "я говорил по телефону", "утром я проснулся". Затем отсекается все очень общее или сомнительное, или то, на что повлияли некоторые внешние факторы. Затем нужно все сократить и решить, что оставить, а что убрать — это целое искусство. В первом издании моей книги "Динамика и методология прувингов" я писал: "Если сомневаетесь, уберите". Но уже во втором издании я написал: "Если сомневаетесь, оставьте". Этого мнения придерживались и старые учителя, такие, как Ганеман, Геринг и т. д. — никогда не знаешь, что может в действительности оказаться нужным. Я много раз сталкивался с тем, что симптомы, которые казались мне мусором, в действительности были важны. А симптомы, которые я считал бесполезными, потом работали на практике.

С тех пор я понял, что многие люди считают прувинги абсолютно полным и окончательным описанием препарата, которые содержат все, что нужно по данному препарату, ни больше, ни меньше. В основном это гомеопаты с т. н. научным складом ума. Они соотносят прувинги с клиническими испытаниями и потому они оперируют абсолютными понятиями. Они думают: "Это полное описание препарата". Но это не так. Прувинг — это основа для Материи медики. В лучшем случае прувинг соответствует истине только на 80%–90%, т. к. всегда остается какой-то мусор. Этого никак не избежать. Иногда невозможно определить, почему у участника прувинга разболелась голова — то ли он съел что-то с глутаматом натрия, то ли вследствие прувинга.

Во-вторых, давайте рассмотрим такой пример. Я проводил прувинг Dama dama (лань. — Прим. перев.). Мы уже составили определенную картину. Спустя два месяца жена ко мне обратилась с просьбой тоже поучаствовать в прувинге, и я дал ей Dama dama. В течение прувинга она совершенно поменялась, в течение 8 часов она разрисовывала одну сторону ванны маленькими рыбками! Моя жена никогда раньше не рисовала, она не любит рисовать. И, конечно же, она не могла бы рисовать на ванне в течение восьми часов. У нее развился хороший вкус в отношении предметов искусства, а раньше этого не было. Она не знаток высокого искусства, но внезапно она захотела выбросить все картины, которые были в доме, заявив, что это мусор… картины, которые она сама же и выбирала! Сейчас этот симптом подтвержден клинически; я встречал пациентов с подобным желанием рисовать и пониманием высокого искусства, которые хорошо реагировали на Dama dama по этому и другим симптомам! Теперь можно сказать, что если бы моя жена не участвовала в прувинге, мы бы не узнали этот аспект, т. е. первоначальное описание данного препарата было неполным. Каждый участник прувинга помогает уточнить общую картину, мы или что-то добавляем в нее, или убираем как ненужное. Каждый раз результат будет разным, поэтому никогда нельзя утверждать, что прувинг дает абсолютно полное окончательное описание препарата. Но это лучшая основа для создания Материи медики, лучше просто нет!

Так что с каждым новым прувингом картина будет меняться. Нельзя утверждать, что это абсолютно полное окончательное описание. Вы можете показать это людям и сказать: "Смотрите, вот что я получил на первом этапе". Теперь давайте возьмем и проверим, что тут правда, а что нет, в течение не менее 5–10 лет. Потому как есть люди с более научным складом ума, они пытаются сделать все абсолютно научно и при этом теряют много важных симптомов, ибо они очень обеспокоены тем, чтобы в описание не попало что-то лишнее, что не соответствует препарату. Но они больше теряют, чем выигрывают. Они отфильтровывают слишком много и слишком преждевременно, это не время для окончательного фильтрования. В результате эти чрезмерно научные прувинги получаются поверхностными и непригодными.

Ваша жена участвует в прувингах 32-м участником?

Нет. Это моя волшебная испытательница, она испытывает самый глубокий уровень вещества на потенции СМ. Моя жена тоже замечательная испытательница, но на другом уровне. Она выявляет эмоциональную сторону. Все участники прувинга испытывают на разных уровнях, разных свойствах или областях человеческой сущности, и все они важны.

Но сейчас я хотел бы ответить на второй вопрос. Вопрос о реперториях. Дело в том, что организаторы прувинга пытаются составить репертории самостоятельно. Они хотят внести свои результаты в репертории, т. к. гордятся своими прувингами, что вполне понятно. Они начинают реперторизировать и не могут остановиться, они указывают очень педантично и со всеми деталями каждый незначительный симптом. Потому реперторий переполнен новыми незначительными и неподтвержденными симптомами. И в результате новых неоправданно детальных прувингов мы получаем несоразмерное описание препаратов. Я допустил такую же ошибку с Hydrogenium. И неожиданно я обнаружил, что все случаи, которые я реперторизирую, были Hydrogenium. Я вернулся и уменьшил количество всех симптомов на один порядок, я убрал все, в чем не был до конца уверен. С тех пор при внесении данных прувингов в реперторий я придерживаюсь такого принципа: включать минимальное количество точных и значимых симптомов, чтобы другие могли пользоваться этим препаратом, пока мы собираем о нем сведения. Если не включить препарат в реперторий, его никогда не будут использовать, но если внести слишком много данных, это нарушит структуру репертория. Нужно указывать основные симптомы, а потом уточнять их на основе клинических испытаний и подтверждений.

Мы сталкиваемся с той же проблемой, но с другим ее аспектом, когда организаторы прувинга обращаются в специальные компании для проведения реперторизации полученных данных. Преимущество этого метода в том, что такие компании хорошо знают, как составлять репертории, но у них нет глубокого понимания конкретного прувинга. Так что они берут все симптомы и заносят их в реперторий. На выходе имеем то же самое. Потому я разработал свой метод: я отмечаю все симптомы, которые, на мой взгляд, нужны в репертории, и отдаю свои материалы компании, работающей с реперториями. Я не занимаюсь этим сам, т. к. такие компании имеют больший опыт, чем я, они в этом эксперты. Но у меня есть понимание прувинга, чтó в нем значимо и что не вызывает сомнений. В этом деле важно сотрудничество, и при этом нужно стараться максимально сократить данные. Для примера можно посмотреть мои поздние прувинги Germanium, Neon или Haliaeetus. При реперторизации пациентов вы не будете каждый раз на них натыкаться, только в отдельных случаях. И если они и встречаются, то в соответствующей пропорции. Годы спустя я добавил подтверждения, расширяя их.

Часть II